– Злой ты и сразу видно, что с отсталой планеты, – огрызаюсь я, – если ваши женщины еще кричат, рожая!

Черепашка, заслышав мой голос, резво слезла с вяленой рыбины и припустила ко мне.

– Что мы с ней делать будем?! – растерянно интересуется Тези.

– Прибьем и сварим супчик! – цедит Кен.

Все-таки он действительно злой сегодня. Но что – же на самом деле мне с ней делать?! А черепашка, преодолев смятую пленку, безошибочно причалила ко мне и, размахнувшись, треснула головой по руке.

– Что это она?! – опешил Кен.

– Не знаю, – устало вздыхаю я, – она мне уже всю голову раздолбила!

Черепашка, подождав немного, снова лупит меня головой.

– И почему ты ко мне привязалась?! что я тебе такого сделал?! – бурчу я, разглядывая настырную кроху.

Черепашка, подняв головку, вполне осмысленно прислушивается к моим словам, и, выждав немного, снова лупит головой.

– Послушай, а может она есть просит? – неуверенно говорит Тези.

– Вполне возможно, только кто ж знает, что они едят?! – с досадой отвечаю я, наблюдая как черепашка с какой то безысходностью молотит меня по коленке. Удары становятся все слабее, или это я уже привык?!

– Она же жила в тарсовых зарослях?! Может они тарс и едят?!- неуверенно выдает Кен первые разумные слова за сегодня.

– Попытка не пытка, – бурчу себе под нос, доставая капсулу. Она заметно привяла и на срезе тянется густой кашицей. Сую черепашке маленький кусочек, совершенно не надеясь, что она станет это есть. Однако чудеса иногда случаются. Перетерев острыми челюстями один кусочек черепашка глотает его и лезет за другим. Некоторое время друзья молча наблюдают, как я кормлю черепашку, затем Тези, взяв кусочек тарса протягивает его малышу. И вот тут то и происходит самое невероятное. Понюхав предложенное лакомство черепашка почему-то вовсе не собирается его есть. Напротив, она спешно ретируется за мое колено и, присев, втягивает голову под панцирь. Глядя на растерянное лицо Тези мне хочется рассмеяться, но я сдерживаюсь, и, забрав у нее кусочек тарса, зову черепашку:

– Малыш, малыш, кис, кис!

Почему малыш, и почему кис-кис я не сумею объяснить даже под расстрелом. Но черепашке это явно нравится и высунув голову она деловито съедает еще пару кусочков тарса. Поев, малыш подтискивается под меня и спрятав голову явно собирается поспать. Нужно отдыхать и нам. Снова укладываемся на свои места, с той только разницей, что теперь у меня под боком спит существо размером с кулачок Тези. Беспокоясь, как бы во сне не раздавить еще мягкую черепашку я почти заснул, когда в темноте внезапно прозвучал ехидный вопрос Кена:

– Арт, а у тебя там много еще черепашьих яиц?! – и через пару секунд тишину подземелья потряс взрыв хохота.

Следующие два перехода особых неожиданностей нам не приносят. Кен нашел сеть тоннелей, которые идут вверх и мы споро топаем по ним, подхлестываемые надеждой. Он уже подустал изобретать шутки по поводу меня и Малыша, и только, когда приходится протискиваться в какой нибудь особенно узкий лаз, не забывает напомнить:

– Ребенка не раздави, папаша!

Кстати, остальные два яйца оказались протухшими и их срочно выбросили.

– Это тоже случайно попало в твой багаж, – заявила Тези, – я все шевелящиеся яйца из подвала упаковывала последними, и тот тюк одел Миссе.

– Ну значит он теперь многодетный царь – отец! – веселится Кен.

– Если его конечно духи отпустили, – оборвал я Кена, а про себя подумал, что не ко времени он так веселится. Как бы это веселье к беде не привело. Ну и накаркал.

Сначала правда, мне даже показалось, что нам наконец повезло. Мы давно шли вверх по сужающемуся тоннелю и уже подыскивали место пошире для привала, как вдруг за поворотом Кен остановился так внезапно, что я врезался ему в спину.

– Смотри! – прошептал он и погасил фонарик.

И я увидел в кромешной темноте светлый пятачок неба. Не могу передать всех эмоций, одновременно вспыхнувших в душе. Неужели мы нашли выход из этого каменного плена?! Но чем-то еще встретит нас воля?!

– Пропусти меня вперед, – прошу Кена и он, что-то недовольно бурча, все-таки уступает мне дорогу.

Тщательно прощупывая руками свод и стены пробираюсь к выходу и непонятное мне самому беспокойство растет в груди с каждым шагом. Наконец, не выдержав, останавливаюсь, и прошу друзей не ходить дальше.

– Почему это? – начинает возмущаться Кен, но Тези неожиданно меня поддерживает.

– Иди Арт, мы подождем, – она демонстративно усаживается на пол.

Добравшись до дырки, ведущей на волю, обнаруживаю, что она невелика, всего размером с нору для небольшого животного. Да это и есть нора, на острых выступах остались чьи-то жесткие волосы. Подсвечивая фонариком, внимательно осматриваю камни, загородившие выход, и начинаю понимать, что меня так насторожило. Довольно широкую трещину, по которой мы пришли, загораживает не природный завал. Камни сложены явно человеческими руками, и похоже, уже давно. А нору зверь облюбовал уже позже, чуть расширив дыру от выпавшего камня. Встав на колени выглядываю наружу. Видно немного: противоположный склон широкого ущелья, верхушки густых кустов растущих на дне, да кусочек неба. Никаких признаков чьего- либо присутствия.