У Томаса Мора есть слова, от которых я не могу отказаться и доныне, которые, наоборот, засветились вещим смыслом именно сейчас.

"Итак, рассчитывая на снисхождение, я должен всё же сказать одно: все остальные правительства, которые я вижу или знаю, – это заговор богатых. Притворяясь, что управляют народом, они лишь преследуют собственные цели всеми способами, с помощью всех возможных ухищрений. Они делают это прежде всего для того, чтобы можно было в безопасности сохранить всё, что они так нечестно нажили, и затем, чтобы можно было заставить бедняков трудиться за самую низкую плату и угнетать их, как угодно" [116] .

Есть и будет только так. Они, хозяева нашей жизни (те, кому принадлежат все основные капиталы страны, созданные трудом народа) научатся говорить другими словами, видимость их "забот" о народе будет очень правдоподобно представляться средствами массовой информации, которые принадлежат им и которыми они управляют. Они всегда будут сосать кровь из людей, истребляя неугодных. Только дальше их власть станет несравненно более опасной. Они окончательно заберут власть над миром, она уже и сейчас почти вся принадлежит им…

Ленин не страшился ответственности. Он взвалил на себя весь груз решений и не пытался даже прятаться за чьи-то подписи. Да ему и в голову это не пришло бы. Зачем? Ведь дело идёт об обществе справедливого труда, о достойном устройстве жизни, о будущем людей. В чём оправдываться? Себе он ничего не берёт. Он расчищает дорогу от паразитов и угнетателей.

Разве во всём этом нет глубокой правды?…

Но не будем спешить, взглянем на всё с другой стороны.

Лозунг марксистов, страстно принятый Лениным: "У пролетария нет отечества", – разложил не только сознание рабочих.

Родины нет, есть революция! Есть мировое государство трудящихся!

Через интернационализм в мозг и плоть России проникало, просачивалось всё чужеродное.

В 1917 году вся противорусская нечисть могла торжествовать. Народ сам отказывался от Родины.

Большевизм рушил опорные понятия нации.

Это распахивало ворота России для проникновения и порабащения её Западом (прежде всего и главным образом – мракобесным сионизмом) и чрезвычайно ослабляло её. Всё это было не столь заметно и угрожающе, покаместь в стране господствовала суровая сталинская диктатура.

Национальное чувство не чудодейственное средство в мире социальных зол и преступлений. Оно всего-навсего помогает народу сохранить себя в борьбе за место на земле. Именно оно, и лишь оно, помогает провести социальные преобразования с опорой на тысячелетний опыт народа.

Патриотическое чувство всячески поносят и высмеивают нынешние масонские хозяева США и Европы. Оно заурядный повод для острот и разного рода унизительных намёков и сравнений. Кроме страха, злобы и невежества перед всесметающей силой патриотизма, за этим ничего не стоит.

Именно патриотизм, национальное чувство сохраняют всё замечательное и самобытное на земле. Человечество во все времена, и в нынешние тоже, обязано им своей цивилизацией и самыми высокими образцами мужества, любви и благородства, что совершенно не соответствует низменно-торгашеским идеалам и содержанию нынешнего общества.

Для строительства счастливой жизни вовсе не обязательно было мордовать народ снизу доверху. Ленин же успел в этом, как никто в земной истории.

Поэтому мы толкуем о национальной составляющей, о пространстве, замкнутом ею, в котором должны происходить все социальные преобразования. И сам путь в более справедливое будущее должен быть иной – не через истребление, не партийную догму и суровое стеснение жизни.

Этот шаг с бережением народа мы сделать в состоянии. Другие же шаги будут делать другие поколения. У них может быть своя, совершенно отличная оценка мира. Мы из своих могил не можем им приказывать.

Дверь в новый мир не должна мокнуть от крови и около неё не должна болотиться кровинью земля.

Но отпор врагу будет всегда беспощадный.

Мы всегда будем помнить, чем обернулась демократия в России и что же она такое и откуда пошла эта история государственного разграбления и предательства.

Эта демократия даже замечательные стадионы Москвы превратила в громадные базары. Она, эта демократия, только и занята тем, что бы и кого бы ещё продать, это её существо, весь исподний смысл прав человека.

Моему отцу шел тринадцатый, когда в 1918-м завязалась гражданская война. Мой дед, бабушка и отец жили тогда в Воронеже. Однажды, я спросил, это было году в 1948-м:

– А что запомнилось более всего о той войне?

Отец повозил ложкой в стакане, он любил чай с ложкой хорошего портвейна. Задумавшись, какое-то время молчал, всматриваясь в прошлое, после сказал неторопливо (он всегда говорил неторопливо):