Шрифт:
1859 г.
* * *
Светло, как в полдень, — лампы, свечи Изящен светский вид мужчин; Открыли дамы грудь и плечи; И за столом, средь яств и вин, Они ведут пустые речи. А небо хмуро и черно; В тиши зловещей зреет буря; Беда сбирается давно… Но им покуда все равно, — Они смеются, балагуря… 1859 г.
СОСЛОВНЫЕ РЕЧИ
Вослед за речью речь звучала: «Народ, законность, власть, права»… Что ж это? Громкие ль слова? Или гражданские начала?.. Нет! Гражданин сословных прав Ярмом на земство не наложит! И возглашать никто не может, — Народной думы не узнав. И от земли не полномочен, — Что строй его правдив и прочен! Тот строй законен и живуч, Где равноправная свобода, Как солнце над главой народа, Льет всем живительный свой луч. Во имя блага с мыслью зрелой, — И кроме блага — ничего! Так вековое зиждут дело Вожди народа своего. А вас, сословные витии, Вас дух недобрый подучил Почетной стражей стать в России Против подъема русских сил! 1864 г.
* * *
О, скоро ль минет это время, Весь этот нравственный хаос, Где прочность убеждений — бремя, Где подвиг доблести — донос; Где, после свалки безобразной, Которой кончилась борьба, Не отличишь в толпе бессвязной Ни чистой личности от грязной, Ни вольнодумца от раба; Где быта старого оковы Уже поржавели на нас, А светоч, путь искавший новый, Чуть озарив его, погас; Где то, что прежде создавала Живая мысль, идет пока Как бы снаряд, идущий вяло И силой прежнего толчка; Где стыд и совесть убаюкать Мы все желаем чем-нибудь, И только б нам ладонью стукать В «патриотическую» грудь!.. 1870 г.
ЛИТЕРАТОРЫ-ГАСИЛЬНИКИ
«Свободе слова, статься может, Грозит нежданная беда…» Что ж в этом слухе их тревожит? Что ропщут эти господа?.. Корят стеснительные меры? Дрожат за русскую, печать? Движенье умственное вспять Страшит их, что ли?.. Лицемеры!.. Великодушный их порыв Есть ложь! Они, одной рукою Успешно жертву придушив, На помощь к ней зовут другою… Храни нас бог от мер крутых, От кар сурового закона, Чтобы под вечным страхом их Народа голос не затих, Как было то во время оно; Но есть великая препона Свободе слова — в нас самих! Сперва восстанем силой дружной На тех отступников из нас, Которым любо или нужно, Чтоб русский ум опять угас. Начнем борьбу с преступным делом И не дозволим впредь никак, Чтобы свободной мысли враг, С осанкой важной, с нравом смелым, Со свитой сыщиков-писак И сочиняющих лакеев, Как власть имеющий, — возник Из нас газетный Аракчеев, Литературный временщик… Тому едва ли больше году, — (Ведь бесцензурная печать Уже нам мыслить и писать Дала, так думалось, свободу!) Когда б я, дерзкий, захотел Представить очерк даже слабый Народных язв и темных дел На суд сограждан, — о, тогда бы Какой я силой мог унять И клевету, и обвиненья? Чем опровергнуть подозренья? Какие меры мог принять, Чтобы писака современный В какой-нибудь статье презренной, Меня «изменником» назвав, Значенье правды не ослабил; Чтоб он моих священных прав Быть «русским» ловко не ограбил; Чтоб уськнуть он не смел толпу, Иль крикнуть голосом победным С сияньем доблести на лбу, При сочетанье с блеском медным; Чтоб у него отнять предлог Для намекающей морали; Чтобы того, что уж жевали, Он пережевывать не мог; Чтоб он газетной этой жвачки Не изблевал передо мной Ни из-за денежной подачки, Ни хоть: «из чести лишь одной»; [2] Чтоб он, как шарят по карманам, Не вздумал лазить в душу мне И, побывав на самом дне, Представить опись всем изъянам; Чтоб даже он не рылся там Для похвалы, что все, мол, чисто, Но в ней потом оставил сам Следы и запах публициста?.. 2
«Из чести лишь одной я в доме сем служу». Так в одной рукописной поэме объясняет служанка позор своего общественного положения.