Вампир хмуро поглядел на него.

– У вас есть доказательства, что это дело рук Ильверса?

– О каких доказательствах вы говорите?!! О, благородный д’Эвери, не держите меня за дурака. Уж поверьте, я вижу силы мира сего, и понимаю, что сами по себе они не изменятся. Что-то убило их, и это что-то – Отражения, захлестнувшие Дэйлорон! Кроме того, Народ Зла не вел себя так… До тех пор, пока Черный город не обрел нового магистра!

Сапфировые глаза вспыхнули алым, но тут же погасли. Норл д’Эвери все-таки умел, когда того требовали обстоятельства, держать себя в руках.

– Если это произошло, тогда тем паче – я должен торопиться. Мы обезвредим нашего черного магистра на многие века.

Он поднялся, кивнул на прощание и, взмахнув рукой, провалился в портал.

Варна хмуро поцокал языком – нехорошо, ой, нехорошо, что какой-то вампир, хоть и высший, с такой легкостью орудует Силой. Любопытно, а какой именно? Силой Отражений? Или обычной, той, что дает земля своим детям?

Маг пообещал себе, что займется исследованием этого вопроса на досуге. Когда не будет сверкать над Дэйлороном занесенный меч по имени Ильверс.

– Мы его обезвредим, – пробормотал Варна, – обязательно…

И плотно закрыл окно, выходящее в сад.

…Пьянящая весенняя ночь царила над Аллареном. Скользя по черепичным крышам, стекая по холеным стенам домов, сверкающей вуалью окутал лунный свет улицы, переулки и площади, отразился в зеркалах королевских прудов, липкими бликами лег на стены черного города. Кое-где расплывчатые тени слизывали лунную глазурь, оставляя на земле лоскутки ночи, но таких мест было слишком мало.

Даже вор не перешел бы улицу, оставаясь в тени, как сказала бы Лисица Тиннат.

На небольшой площади, выползающей из-под литой ограды, было тихо. Прямо на булыжной мостовой, привязанные спина к спине, лежали молодая женщина и мальчик.

Она была хороша собой, но жизнь, подрезанная бездушным ланцетом, медленно покидала тело. Будучи привычна к боли и крепкой от рождения, женщина еще держалась, скрежеща зубами и проклиная своих мучителей.

У мальчишки были золотистые вихры и бледное, раньше времени уставшее от страданий лицо. Он потерял сознание чуть раньше, и никто бы не предсказал, сколько ему суждено еще прожить.

… Ильверс отошел от окна. Он впитал в себя отражение, прочувствовал и узрил их боль – как и прочие отражения, что липкими черными нитями опутывали рассудок.

И понял, что час настал. Его час – когда все, кем он хоть как-то дорожил, уйдут к своему божеству, а он – в тишь долины Предков, чтобы встретиться с теми, кто жил раньше, и познать вечность.

Когда-то, будучи простым дэйлор, Ильверс боялся этого момента – но теперь принимал его с легким сердцем. В конце концов, разве не он год назад видел долину и говорил с духом матери? И разве не прекрасным было то место, с его вечной тишиной и покоем?

Магистр Закрытого города усмехнулся и покачал головой. Все-таки слишком быстро все произошло; он думал, что его палачи не посмеют расставить ловушку столь скоро… А в том, что это – ловушка, Ильверс ни секунды не сомневался.

Единственное, пожалуй, в чем он сомневался – так это в здравомыслии устроивших ее магов. Это ж надо было додуматься – связать Золия и Тиннат вместе, да еще и положить их посреди площади? Ильверс невольно фыркнул. Этим недалеким господам оставалось только написать на большой вывеске «приманка для магистра», и установить ее над своими жертвами. И на что, интересно, они рассчитывали? Что он отправится вызволять бывших друзей, взвалит их бесчувственные тела на плечи и потащит прочь? А ведь Ильверс мог перенести Тиннат и Золюшку к себе в башню одним движением воли. Даже пальцем шевелить не нужно было бы…

Правда, поразмыслив немного, магистр пришел к выводу, что ничего лучше маги Алларена придумать не могли: магия вещей не помогла бы, пожелай они войти в Закрытый город. Напасть на Ильверса во время одной из его ночных прогулок – тоже весьма рискованное предприятие. А так… Подготовлен капкан, приманка имеется; есть надежда, что черный магистр соизволит подойти поближе к тем, кто его любил.

Тут Ильверс невольно поморщился. Он очень хорошо чувствовал Тиннат, знал, что она звала его, и точно также холодной змейкой проскользнуло осознание того, что она хотя бы в мыслях – но отказалась от своего Ильверса. Думала, что лучше ему и вправду воссоединиться с предками…

– А здесь ты права, милая Тиннат, – пробормотал магистр, – я с тобой полностью согласен… Но – во имя Дэйлорона! Лучше бы ты сама убила меня, и мне куда приятнее было бы принять покой из твоих рук… Впрочем… Сегодня у магов Алларена удачная ночь. Они получат то, что хотят… А я обрету свободу.

Он еще раз закрыл глаза, потянулся мыслями к Тиннат. Тяжкий вдох. И волна невыносимой, режущей боли в животе, там, где сходятся почти ощутимые натянутые канаты людской Силы, готовые лопнуть и обратить в прах всякого, кто приблизится.