А следующий день поставил перед нами вопрос уже совсем другого масштаба. Открывая заседание, Р. Н. Нишанов (была его очередь председательствовать) сообщил, что делегация, которая только вчера улетела в Киев, уже вернулась и привезла важное сообщение, о котором сейчас расскажет А. А. Собчак.

Собчак был краток. Он сказал, что участвовавшие в переговорах делегации России и Украины приняли коммюнике, в котором записали, что прежнего Союза нет и не будет. После этого он передал слово другому члену делегации, Ю. Н. Щербаку. Тот зачитал коммюнике. Начиналось оно вполне традиционно: поскольку, дескать, в связи с ликвидацией государственного переворота открылись новые возможности для демократических преобразований, стороны приняли согласованные решения по ряду вопросов — о формировании новых межреспубликанских структур на переходный период, о подготовке экономических соглашений между участниками бывшего Союза, о недопустимости решать военно-стратегические вопросы в одностороннем порядке, о приверженности подписанным ранее соглашениям относительно прав человека и территориальной целостности республик.

Впервые прозвучали слова «прежний Союз» и «бывший Союз». Наш Мраморный зал как будто вздрогнул под ударом невиданной исторической бури. Думаю, что депутаты впервые по-настоящему начали осознавать и роль путча как детонатора огромного социально-политического взрыва, и роль Верховного Совета СССР, одним махом превращенного в путника на исторической обочине. Большая политика явно делалась уже без нас.

Словно стремясь преодолеть некий комплекс неполноценности, возникший у них перед российскими депутатами, члены Верховного Совета СССР практически без обсуждения и практически единогласно (двое против) удовлетворили просьбу Генерального прокурора СССР Н. Трубина дать санкцию на привлечение к уголовной ответственности и арест А. И. Лукьянова. Тут же с ходу сессия выразила недоверие и самой прокуратуре и отправила в отставку членов ее коллегии Васильева А. Д. — первого заместителя Генпрокурора СССР, Катусева А. Ф. — главного военного прокурора, Абрамова И. П. — заместителя Генерального прокурора. Последнего мне было особенно жаль, так во время моих занятий проблемами «отказников» в выезде из СССР именно с Иваном Павловичем мы без шума эти проблемы решали, открывая путь за рубеж десяткам и десяткам многие годы мордуемых соотечественников. Но попал, как говорится, под горячую руку, не уследил за происками КГБ. [37]

Заявил о своей отставке и сам Генеральный прокурор СССР Н. Трубин.

Впрочем, и кадровые утверждения 29 августа тоже были. По представлению президента Верховный Совет назначил Бакатина В. В. председателем КГБ СССР, Шапошникова Е. И. — министром обороны СССР, Баранникова В. П. — главой МВД СССР. Силовые структуры без руководства оставлять было нельзя.

Все еще надеясь, что как-то сумеем обуздать ситуацию, мы утвердили громадную повестку дня 5-го внеочередного Съезда народных депутатов СССР в таком виде:

1. О политической ситуации в стране и неотложных мерах по преодолению последствий государственного переворота (доклад президента СССР М. С.Горбачева);

2. О председателе Верховного Совета СССР;

3. О вице-президенте СССР;

4. О Декларации прав и свобод человека;

5. Об обращениях Литовской республики, Латвийской республики и Эстонской республики о признании их Деклараций о независимости;

6. Об обновлении состава Верховного Совета СССР;

7. О внесении изменений в Конституцию СССР и другие законодательные акты Союза ССР;

8. О Генеральном прокуроре СССР;

9. О председателе Мандатной комиссии Съезда народных депутатов СССР.

Как обычно, много спорили, добавляли и снимали вопросы. Сошлись на этих девяти. Образовали многочисленную комиссию по подготовке съезда. Дали согласие на включение в состав Совета безопасности СССР высших государственных должностных лиц (президентов, а там, где они не избраны, — председателей Верховных Советов) РСФСР, Украинской ССР, Белорусской ССР, Узбекской ССР, Азербайджанской республики, Республики Кыргызстан, Таджикской ССР, Туркменской ССР. Потом оказалось, что почти ничего из этого уже не нужно.

После своего выступления на сессии А. И. Лукьянов больше в зале на появлялся, оставался в своем кабинете. Я заходил к нему два или три раза и всегда находил в одной и той же позе: за рабочим столом, нахохлившись и слегка откинувшись на спинку кресла, он смотрел куда-то в пространство, не реагируя на мое появление. Стол был непривычно пуст, обычно лукьяновский стол ломился от бумаг. На углу стола лежали две распухшие черные кожаные папки.

— Анатолий, — говорил я, — поезжай домой.

— Ничего, ничего, — бормотал он.

После того как Верховный Совет дал согласие на возбуждение уголовного дела и арест Лукьянова, в его кабинете был произведен обыск. Не думаю, чтобы там можно было что-то найти, как юрист, председатель Верховного Совета понимал обстановку раньше и лучше следователей. Да и могло ли там вообще что-то быть, секретное делопроизводство в нашем аппарате было поставлено очень хорошо, документы ни в руках, ни в сейфах не задерживались дольше положенного срока. Потом кто-то сказал мне, что Лукьянов накануне не уезжал домой, ночевал в кабинете. После самоубийств министра внутренних дела Б. Пуго, управляющего делами ЦК КПСС Н. Кручины и советника президента СССР по военным вопросам маршала С. Ахромеева эта информация казалась весьма зловещей. Я оставался на работе, пока не узнал, что он вызвал машину и направился на дачу. Через несколько часов его там арестовал первый заместитель министра МВД России Виктор Ерин, снискавший потом себе сомнительную славу во время расстрела «Белого дома» уже в постсоветской России.

Ранее я уже писал, что Горбачев вернулся в другую страну — так охарактеризовала газета «Известия» суть и глубину перемен инициированных, а во многом только ускоренных августовским путчем. Конечно, Президенту было трудно с этим смириться. Он продолжал говорить о «социалистическом выборе», «Союзе Суверенных Государств» и тому подобное. Подчеркивал, что полностью владеет обстановкой.