Взлетев на макушку небольшого холмика, Тиорин облегченно вздохнул. В просвете между деревьями по-прежнему пестрели разноцветные черепичные крыши, перемежающиеся с изумрудными шапками деревьев.

«Значит, вся твоя ярость обрушилась на дворец», – эрг усмехнулся и, легонько подстегивая коня, двинулся дальше.

– Скупой платит дважды, – проворчал он, – хотел бы я сейчас увидеть владык Шеззара… И спросить – куда пошла та сила, которую они хотели получить от спящих эргов… кажется, теперь не увильнуть от визита в Шенду-ха.

Дорога спустилась с холма, стала шире и ровнее; пыль вилась из-под копыт Севетра. Дневное светило медленно клонилось к хребту Покоя Солнца, рассыпая напоследок охапки розово-золотистых своих стрел.

И Тиорин отчего-то не удивился, когда впереди, посреди дороги, замаячил внушительный силуэт всадника. Огромный вороной конь, по размерам ничуть не уступающий Севетру, черные доспехи.

Не иначе, верный Юдин… Так оно и оказалось.

Едва завидев приближающегося лорда, таверс дал шпор коню.

– Милорд, я рад видеть вас живым. Тэут-Ахи…

– Да, знаю. Уже видел, – Тиорин кивнул, не без любопытства рассматривая слугу.

Юдин был без шлема, волосы – всклокочены, на щеках – сажа, словно доблестный предводитель клана был вынужден удирать от кого-то и только-только запутал следы. Да оно и понятно, от кого.

– Что с твоим кланом?

Но таверс лишь махнул рукой – мол, с ними ничего страшного и не могло случиться. Ведь таверсы – всего лишь слуги, не более…

– Ваш дворец сгорел, милорд. Возрождающая купель разрушена, после того, как она заполучила обратно часть утраченных во время сна сил…

Тиорин прищурился. Невзирая на растрепанный вид, Юдин не выглядел ни перепуганным, ни расстроенным.

– На чьей стороне таверсы, а, Юдин?

Тот в нерешительности провел по волосам, приглаживая их. Взгляд задержался на камешках под ногами лошади.

– Да не разгневается милорд… – таверс откашлялся, прочищая человеческое горло, – таверсы пойдут за победителем.

– Ясно, – Тиорин пожал плечами. В общем, чего и следовало ожидать…

Он отпустил поводья, и Севетр неспешно побрел по направлению к Айруну.

«По крайней мере, они не предали меня и не переметнулись на ее сторону до того, как мое тело обратится в камень».

– Милорд, – Юдин догнал его, – милорд, прошу вас…

– Я все понимаю. Это – закон Бездны.

– Я был у могильника Тэут-Ахи, – торопливо сказал Юдин. Он вертел головой, то и дело оглядывался, будто опасался – а вдруг старшие уже близко и подслушивают?

Потом его голос упал до хриплого шепота.

– Это невозможно, милорд… На месте кургана… Пирамида.

– Что?!!

Это и впрямь казалось невозможным. Но то, что через минуту сказал Юдин, заставило Тиорина усомниться в реальности всего происходящего.

– Эта пирамида, милорд – огромный, небывало огромный цельный алмаз. И вы должны знать, что я не ошибаюсь. Мне-то известно, как выглядят – и каковы на вкус эти рожденные Бездной кристаллы!

Севетр перешел на крупную рысь, словно почуяв впереди конюшни. И Тиорину – уже в который раз – захотелось раздернуть холсты с нарисованным пейзажем. Чтобы, наконец, понять – что происходит на самом деле в этих землях, поглоти их Первородное пламя. Хотя… Нет. Нельзя даже в сердцах желать такого, потому что это будет концом всему живому, всему, что он так любил в этой проклятой жизни демона.

– Юдин…

– Приказывайте, милорд.

Эрг усмехнулся и дружески хлопнул по черненому наплечнику таверса.

– Я не могу тебе больше приказывать, мой верный Юдин. Я прошу тебя… Очень прошу. Чтобы твой клан не вмешивался и держался в стороне от наших дрязг, понимаешь? Ты… можешь сделать одолжение? Можешь не уводить своих к Тэут-Ахи, пока я жив? Думаю, это не займет много времени, и будет лучше, если ты и твой клан проведете его в ладонях Бездны, под землей.

В черных глазах таверса полыхнули искры. Казалось, он был польщен – тем, что высший просит его о чем-то…

– Милорд, даже в мыслях не было принимать сторону Тэут-Ахи. Закон, милорд… Ведь победителя – нет, и идти нам не за кем.

– Значит, вы будете в стороне, пока все не закончится? – уточнил эрг.

– Да, милорд.

– Тогда… Здесь мы расстанемся.

– Благодарю, милорд.

Юдин поклонился, приложив латную перчатку к тому месту, где в человеческом теле бьется сердце. И, пожалуй, этот таверс и вправду был благодарен – за то, что господин не стал требовать ни присяги верности, ни попыток уничтожить проснувшуюся старшую. Все это – дело правящих, а таверсы идут за тем, кто сильнее…