Тридцать седьмые сутки: приближаюсь к планетарной системе в пределах досягаемости».

Хмурясь, он поиграл желваками и медленно и разборчиво внес новую запись: «Сорок пятые сутки: приземлился на неизвестной, неоткрытой планете, координаты и сектор не определены. Никаких космических формаций после посадки не идентифицировано. Путь перемещения не записан и оценке не поддается. Состояние корабля: рабочее. Запас топлива: сорок пять с половиной дюймов».

Он закрыл журнал и вновь сдвинул брови, втиснул перо в держатель на пульте управления и пробормотал:

– Теперь выйдем на свежий воздух и посмотрим, вольно ли тут дышится.

Регистратор Радсона имел три шкалы. Первая указывала внешнее давление, эти показания он прочитал с удовлетворением. Второй указывал, что содержание кислорода высоко. Третий вообще имел двухцветную шкалу, наполовину белую, наполовину красную, и стрелка стояла в самой середине белого поля.

– Дышать можно, – изрек космонавт, закрывая металлическое веко регистратора. На другом конце рубки он сдвинул в сторону металлическую панель и заглянул в обитое войлоком отделение багажника.

– Ну что, выходим, Прекрасная? – спросил он.

– Стив любит Лауру? – донесся оттуда жалобный голос.

– Вопрос!.. – пылко отвечал он. Стив сунул руку в багажное отделение и извлек из его глубин цветастого попугая макао.

– А Лаура любит Стива?

– Я не пр-родажная! – прокричала Лаура. – Не пр-родажная я!

Цепляясь клювом, птица вскарабкалась по его рукаву и забралась на плечо космонавта. Стив почувствовал уверенную тяжесть птицы и дружеское пожатие ее сильных когтей. Она посмотрела на него блестящими бусинками глаз, затем потерлась ярко-алой головкой о его левое ухо.

– Вр-ремя летит, – произнес попугай и издал хриплый гогот.

– Теперь это не имеет значения, – буркнул в ответ Стив. – Теперь времени у нас вагон и маленькая тележка. Так что не напирай.

Подняв руку, он погладил голову Лауры, пока она с бессмысленным восторгом вытягивалась и кланялась. Он обожал Лауру. Она была для него больше чем просто питомцем, призванным скрасить долгое томительное одиночество космонавта, и стала настоящим членом экипажа, поставленным на особое довольствие, исполняющим свои установленные обязанности. Экипаж каждого разведкорабля был обязательно укомплектован парой – человек и попугай. Впервые услышав о такой традиции, Стив поначалу счел ее экстравагантной, однако вскоре убедился, что подобный порядок вещей не лишен смысла.

«В одиночестве человек, заброшенный за пределы карт мироздания, пускаясь в свободный полет, сталкивается со странными психологическими проблемами и утрачивает все связи с родной планетой. Присутствие на борту макао создает необходимое содружество двух земных существ – и даже более того. Попугай – самое закаленное и устойчивое к пространственным перемещениям существо, какое только можно сыскать на земле, учитывая его незначительный вес и способность к осмысленной речи. К тому же макао на удивление долго может заботиться о себе и отличается занимательным поведением. На земле эта птица чувствует опасность задолго до того, как ее успеет распознать человек. Любой странный плод или злак она может попробовать, прежде чем к нему прикоснется космонавт, и становится, таким образом, истинным церемониймейстером человеческого стола, испытывая всякий плод и злак, который предстоит вкусить хозяину. Множество жизней было спасено этим человеколюбивым попугаем. Береги своего попугая, парень, – и он еще не раз сбережет тебя».

Да, они старательно присматривали друг за другом, эти два землянина. Это было нечто вроде космического симбиоза. До наступления эры дальнобойной астронавигации никому и в голову не приходил подобный союз, хотя похожие вещи случались и на Земле – и под нею. Шахтеры со своими канарейками были тому примером.

Продвигаясь к узкому люку воздушного шлюза, он не стал возиться с насосами: не было смысла при такой незначительной разнице в перепаде давления. Он открыл оба люка нараспашку и почувствовал лишь легкий поощрительный толчок в спину со стороны внутренней атмосферы корабля. Встав на порожек люка, Стив спрыгнул. При приземлении Лаура вспорхнула и последовала за ним, возбужденно трепеща крыльями и временами вонзая острые коготки в плечо.

Дружная парочка в полном молчании совершила обход корабля, оценивая его состояние. Передние тормозные в порядке, задние ускорители ничего, хвостовые стартовые дышат. Состояние в целом оставляет желать лучшего, но в трудный момент техника не подведет. Обшивка корабля заслужила такой же оценки, и можно только похвалить ее за прочность и отсутствие серьезных вмятин. Теоретически трех или четырехмесячный запас пищи и какая-нибудь тысчонка ярдов проволоки могли бы стать путеводной нитью домой. Но – только теоретически. Стив не питал никаких иллюзий. Все складывалось как нельзя хуже, даже если бы он и обрел средства к передвижению. Как править Бог знает откуда и Бог знает куда? Ответ: ты погладил кроличий хвост и надежду на лучшее. А без надежды нет ничего, ничего того… что… ну и так далее…

– Что ж, – сказал он, закончив осмотр хвостовой части и очутившись там же, откуда отправился. – Это не мир, в котором мы живем, но все же мир, в котором жить можно. Корабль уцелел, и поэтому с жилищным строительством проблем не будет. Хижины отменяются: да здравствует дворец без ядерного топлива! За билет домой заломят неслыханную цену в каком-нибудь выплетенном из проволоки металлическом бунгало или дикарском шалаше. Так что считаю: нам даже повезло. Здесь разобью я садик, там – парк с каменными горками, а вон там, сзади, устрою бассейн. А ты можешь надеть какое-нибудь легкое платьице и хлопотать насчет кухни.