Теперь, когда Крейн согласился участвовать в проекте, любопытство снова одолело его. Чтобы отвлечься, он повернулся к Ричардсону.

— И часто вы совершаете этот переход? — спросил он.

— Раньше, когда станцию готовили к пуску, приходилось делать по пять, а то и по шесть погружений за день. И каждый раз батискаф был набит битком. Но сейчас, когда работа идет в нормальном режиме, бывает, что за несколько недель ни разу не спустишься.

— Но наверх-то людей надо поднимать?

— Пока никто еще не поднимался.

Крейн очень удивился.

— Никто?

— Нет, сэр.

Крейн посмотрел в окно. Батискаф быстро опускался, и зеленоватое свечение воды становилось все темнее и темнее.

— А как там внутри? — спросил он.

— Внутри? — переспросил Ричардсон.

— На станции.

— Никогда там не был.

Крейн в изумлении повернулся к нему.

— Я же просто таксист. У них слишком длинный процесс акклиматизации, чтобы ходить туда на экскурсии. Они говорят, что на вход требуется день, а на выход — три дня.

Крейн кивнул и снова повернулся к иллюминатору. Вода стала еще темнее, и в толще океана появились какие-то частицы. Батискаф погружался с нарастающей скоростью, и Крейн зевнул, чтобы отпустило уши. Пока он служил на флоте, ему хватило быстрых погружений, и они всегда проходили напряженно: офицеры и команда с мрачными лицами стоят по боевым постам, а корпус лодки трещит и стонет под нарастающим давлением. Но батискаф стонущих звуков не издавал, слышалось только тихое шипение воздуха и жужжание вентиляторов оборудования.

Чернота за иллюминатором стала абсолютной. Крейн посмотрел вперед и вниз, в чернильные глубины. Где-то там лежит станция, оборудование которой превосходит самые последние образцы техники, а рядом с ней, под песком на морском дне, таится еще что-то, совершенно неизвестное.

Словно догадавшись, о чем думает Крейн, Ричардсон достал сбоку от своего сиденья какой-то предмет и передал Крейну.

— Доктор Ашер просил меня отдать вам. Сказал, что это может вас заинтересовать, пока мы погружаемся.

Это оказался большой голубой конверт, тщательно запечатанный в двух местах, с многочисленными штампами:

В одном углу имелся правительственный штамп и мелко напечатанный текст, грозивший страшными карами тому, кто осмелится нарушить секретность.

Крейн повертел конверт в руках. Теперь, когда момент настал, у него появилось странное нежелание узнавать, в чем дело. Крейн еще помедлил, а потом осторожно сломал печати и открыл конверт.

Ему на колени выпал ламинированный лист бумаги и небольшой буклет. Крейн взял лист и с любопытством на него посмотрел. Это оказалась схема не то военной базы, не то какого-то судна с названием «УР 10 — ЖИЛОЙ БЛОК (НИЖН.)». Он немного поглядел на него, а потом отложил и взялся за буклет.

На обложке стоял штамп «Свод правил секретных операций». Крейн пробежался по страницам, проглядывая многочисленные пункты и подпункты, а потом с шумом захлопнул буклет. Это что, Ашер так шутит? Крейн взял конверт и заглянул внутрь, собираясь отложить все в сторону.

И увидел сложенный листок, застрявший внутри. Крейн вытащил его, развернул и начал читать. Он читал, и вдруг у него в кончиках пальцев появился странный зуд, который стал распространяться дальше, пока не охватил все тело.

Кроме этого короткого отрывка из Платона, на листке больше ничего не было. Но и этого было достаточно.

Крейн выпустил листок, и он плавно слетел к нему на колени — сам же доктор глядел в иллюминатор, но на самом деле смотрел в никуда. Вот так застенчиво Ашер сообщил, какие именно раскопки ведутся на глубине в две мили ниже поверхности моря.

Атлантида.

В это невозможно было поверить. Однако все сходилось — и секретность, и применение новейшего оборудования, и даже сумма расходов. Величайшая загадка человечества — процветающая цивилизация Атлантиды, подрубленная на корню мощнейшим катаклизмом. Мегаполис под морским дном… Кто были его обитатели? Какими секретами они обладали? И что за катастрофа обрушилась на их город?