– У моего господина все в порядке, но жемчугом он не разбрасывается.

Сантьяга покачал головой, давая понять, что скорее согласен с замечанием собеседника, и негромко, «для себя», продолжил:

– Поэтому он не стал оперировать ни Катарину, ни Тео. Решил посмотреть, кто из них способен на большее.

– Совершенно верно, – подтвердил Схинки. – Я вижу, вы не оставили без внимания разговор, что состоялся у моего господина с Бруно.

– Бруно? – Комиссар блестяще изобразил рассеянность. – Ярга оперирует слуг? Делает их более послушными… – Легкое пожатие плечами, легкое пренебрежение в голосе: – В его духе, пожалуй. Ярга – апологет абсолютной власти. Он всегда стремился к тотальному подчинению.

Удар достиг цели: Схинки разозлился.

– Поэтому вы пытались его убить?

– Не только.

– Но в том числе и поэтому, – с нажимом повторил Схинки.

– В том числе…

– Но разве его желание доминировать не характерно для Тьмы? В этом желании вся Тьма! Вся! – Схинки говорил торопливо, глотая слова и брызгая слюной. – Ведь вы, расправившись с первым князем, построили империю его мечты. И до сих пор Темный Двор живет по его канонам: никто не смеет противоречить князю.

– У подданных князя есть и всегда был выбор.

– Подчиниться или умереть?

– Подчиниться или не подчиниться. – Сантьяга помолчал. – Князь правит до тех пор, пока Навь согласна.

– Что делают те, кто не согласен?

– Они уходят.

– Блестящая альтернатива! – издевательски воскликнул Схинки. – Просто чудесная: или подчиняйся, или становись изгоем.

– Нав может уйти, но он останется самим собой, – парировал комиссар. – Предложение Ярги подразумевало, что все останутся, однако перестанут быть теми, кто они есть.

– Демагогия!

– К тому же если уйдут все навы, или большинство, кем будет править князь?

– И часто у вас бывали марши несогласных?

– Ни разу.

– Вот и ответ на ваш вопрос!

– Нет, уважаемый Схинки, это ответ на ваш вопрос. – В антрацитовых глазах Сантьяги блеснули веселые огоньки. – Право навов уйти не позволяет князю расслабиться, уснуть на лаврах, забыть об обязанностях. Право навов уйти заставляет князя быть искусным правителем, мешает ему превратиться в тирана.

Схинки поджал губы, недовольно изучил опустевшую бутылку, вопросительно посмотрел на хозяина кабинета, дождавшись разрешительного кивка, сходил к бару и принес себе еще одну. Только после этого проворчал:

– Похоже, вы сами в это верите.

– Разумеется, – подтвердил Сантьяга.

– Ну, да… по службе положено.

– Моя служба – мой выбор. Осмысленный. Я служу Великому Дому Навь, потому что сам так решил. Не ради награды, не ради карьеры, а потому что мне нравится. Потому что я – часть Великого Дома Навь. Это – мой путь. И так может ответить каждый нав. – Сантьяга сделал глоток коньяка. – Теперь вы понимаете, что у Ярги нет будущего? Его эксперименты – любопытная тактика, однако стратегически они ведут в никуда. Общество не способно опираться на исполнительных, но безынициативных слуг.

– Вам ли об этом говорить?

– Что вы имеете в виду?

– Вы рассуждаете о порочной тактике моего господина, восхваляете принципы, которые заставили вас развязать гражданскую войну, но куда они вас привели? В Тайный Город? Вы прячетесь от полоумных челов! Вы забыли, что когда-то правили Землей.

– Таков ход вещей.

– Таковы ваши принципы! В отличие от вас, мой господин знает, что такое величие!

Схинки резко замолчал и с опаской посмотрел на комиссара. Последние фразы были далеки от иронических подначек, которыми Схинки щедро разбавлял разговор до того, в последних фразах звучала искренняя вера в свою правоту, в победу Ярги, и Схинки ждал реакции.

Сантьяга зевнул, деликатно прикрыв рот пальцами левой руки, обронил:

– Посмотрим. – И предложил: – Давайте вернемся к нашей истории. По-моему, настало время свести вместе Грима и Манана Турчи?