В общем, мой котеночек крутит мной как хочет.

От двери послышался шелест, я обернулась – и увидела, как заходит Дэн. Наши взгляды скрестились, и мне стало трудно дышать.

– Меня не заменили еще? – тихо спросил он.

– На кого? – прошептала я. – Никто в мире не сравнится с тобой…

Он мягким шагом пересек холл, остановился под лестницей и глядя на меня снизу вверх, пропел:

– Рапунцель, Рапунцель, спусти свои косоньки вниз.

– На, мне не жалко! – я лихо перекинула через перила две длиннющие, до коленок, косы.

Денис, безжалостно топча диван, залез по нему на поддерживающую лестницу колонну, подтянулся, ухватился за перила и губы его коснулись моих.

Динь-динь-дон…

Мир слова заволокло пеленой…

Стало неважным абсолютно все.

Только бы это не кончалось…

Только бы…

«Очнись, – жестко велел внутренний голос. – Очнись, Магдалина»

Я встрепенулась и взглянула в прозрачные серые глаза Дэна.

– Не свалишься? – шепнула я.

– Так держи крепче! – посоветовал он. – А то вот, сползаю! – его губы спускались все ниже и ниже. Я ржала от щекотки как сумасшедшая, а он усердно чмокал мою футболку в районе пупка.

– Что тут происходит? – раздался вдруг ледяной голос.

– Мама, – сказала я от неожиданности.

А бедный Дэн все же свалился.

Тут надо сделать лирическое отступление. Дело в том, что у меня есть маменька. Благодаря ей я никогда не стану доброй христианкой – заповедь о любви к родителям мне решительно не соблюсти. Мать у меня, прости Господи, змея еще та. Заслуженная учительница по виду и повадкам, седоватые волосы всегда аккуратно уложены валиком. Худенькая, и даже вроде с виду безобидная – пока не открывает рот. А если уж открыла – все. Тушите свет. Ибо далее последует в зависимости от ситуации либо нуднейшая проповедь, причем в прямом смысле, с извлечением из сумки брошюрок – мать у меня Свидетельница Иеговы, – либо нотация. Что лучше – непонятно.

Мой образ жизни она решительно отвергает, считает что я ерундой занимаюсь, и до сих пор пытается отправить меня учиться в педагогический вуз. Также она крайне желает видеть меня замужней дамой, с выводком ребятишек около юбки То, что я открыто живу с Дэном нерасписанная – повергает ее в столбняк. Однажды, после пары часов ее нотаций, что я распутница и падшая женщина, что он мной попользуется и бросит меня брюхатой, причем непременно двойней, которую я принесу ей, маменьке, в подоле – я совершила необдуманный поступок. Я встала и сказала, что Дэн мне в общем-то давно предложение сделал, так что пусть успокоится! Мать посмотрела на меня недоверчивым взглядом и язвительно спросила, чего же я тогда до сих пор не замужем? А я возьми да ляпни – мол, я считаю что надо сначала пожить вместе годика три, дабы потом не пришлось со скандалом имущество делить и детей одной растить на алименты.

С тех пор мать моя беззастенчиво наезжает на Дэна – мол, ты мою дочь опозорил и грех покрыть не хочешь, Дэн скрипит зубами, явно проклиная свое хорошее воспитание, которое не позволяет ему сказать моей маменьке все, что он о ней думает. Ну а потом они дружно начинают капать мне на мозги – когда же я узаконю наши отношения.

Сначала я яростно отстаивала свою точку зрения, теперь же с видом олигофренки пялюсь в окошко, иногда открывая рот, чтобы сказать: «Мамочка, ну перестань!». С таким же успехом можно просить грозу не проливать дождь из туч на землю.

В общем, все поняли, насколько тяжела моя жизнь? Тогда прекращаю ныть и идем дальше.

Когда я увидела маменьку, мне враз стало плохо от мысли, что у нее, оказывается, есть ключ. Дэн сидел около дивана, потирал ногу и на мой панический взгляд ободряюще улыбнулся:

– Это не то что ты думаешь. Это я растяпа и не закрыл дверь.

Уже который раз замечаю, что мы с ним понимаем друг друга без слов.

– Маня, – снова возмущенно повторила маменька. – Что за разврат я вижу?

Мы с Дэном поежились под ее брезгливым взглядом. Маменька же набрала в грудь побольше воздуха и начала:

– Вы ведете себя недопустимо!

– Мам, – прервала я ее.

– Не смей меня перебивать!

– Послушай меня все-таки, – пожала я плечами. – Во-первых, я у себя дома и имею право делать все что мне в голову взбредет. Во-вторых – мне двадцать девять лет. В третьих – простите, но чему ты возмущаешься? Дэн мне почти муж!

– Он тебе, милочка, не муж! – злобно заметила она. – Попомни мои слова, он…

– Леди, а я тут, если вы не заметили, – тактично проинформировал Денис. – Здравствуйте, Ольга Алексеевна.

Мать смерила его уничтожающим взором и снова развернулась ко мне.

– Перед соседями стыдно, – шипела она. – Меня все спрашивают – мол, это кто с твоей Маней, муж? А мне и сказать нечего.

– Как это нечего? – нахмурился Дэн.

– А кто ты ей? – рявкнула мать. – Любовник ты ей! Хахаль! Сегодня тут, завтра там, а пока пользуешься Манечкой да растлеваешь ее!

– Это еще кто кого растлевает, – буркнул Денис.