«Это мой вечер, ясно!», – зло рявкнула я, и он уполз, поскуливая и недоумевая.

А мы с Дэном проболтали весь вечер о каких—то пустяках. Смеялись, рассказывали анекдоты, пили мартини и воспитывали Бакса. Сонька нам не мешала, она в своей комнате с кем-то весь вечер проговорила по телефону.

В час ночи я спохватилась – Дэну ведь на работу с утра, и мы отправились в постельку. Но и там мы болтали, болтали и не могли наговориться.

А потом он сказал мне слова, которые запали мне в душу.

– Магдалина, – сказал он. – Ты мне очень родная. Я не могу себе представить, что когда—либо расстанусь с тобой. Это было бы как часть моей души оторвать.

– А с чего это ты о расставании заговорил? – хмыкнула я.

– Не знаю, – его руки покрепче обхватили меня и прижали к себе. – Не знаю. Просто давит что—то на сердце. Предчувствие какое—то.

Я замерла на мгновение, сердце пропустило удар.

Предчувствие?

– Все хорошо, – медленно ответила я. – Все хорошо, любимый. Я ведьма. Я справлюсь с любыми предчувствиями.

– И меня не оставишь?

– Пока жива – нет, – мрачно хмыкнула я.

– Ты – пообещала, – раздельно сказал он.

– Спи, – вздохнула я, натягивая на себя одеяло.

И вскоре я уснула, не ведая еще тогда, что наступит завтра – и я увижу плоды всех предсказаний и предчувствий.

И что завтра я встречусь со смертью.

Бабуля, моя милая бабуля стояла около моей кровати и ласково гладила меня по волосам рукой, пахнущей ромашками.

– Большая ты у меня уже стала, Магдалина, – приговаривала она.

А я жмурилась, как котенок и ластилась к ней.

– Бабуль, мне без тебя очень плохо, – жаловалась я. – Мать меня совсем не любит, слова доброго от нее не слышу. Я очень, очень по тебе скучаю.

– Не печалься, внученька, – улыбалась она. – Скоро вместе будем. Димка, охламон, весь извелся – тебя ждет.

– Ммм…, – неопределенно промычала я в глубокой задумчивости. Дело в том, что Димка меня скорее всего для начала отлупит за Дэна.

– Не бери в голову, – усмехнулась бабуля, каким-то образом считав мои мысли. – Что в мире живых с тобой было – мертвых никоим образом не касается. Ладно, пошла я. А ты собирайся, готовься. В течение этой недели Господь тебя приберет.

Я непонимающе таращилась на букет ромашек, что лежали на моей подушке. Потом, взвизгнув, я вскочила и закричала:

– Дэн!!!

Никто не отозвался.

– Дэн! – что было силы завопила я.

На лестнице послышались шаги и на пороге показалась маменька. Она отряхнула руки от муки и недовольно спросила:

– Ты чего разоралась с утра пораньше?

– Где Дэн? – снова закричала я.

– За сигаретами он вышел. Травит себя, хоть бы ты ему сказа…

– Мама, откуда эти ромашки?!! – перебила я ее, изо всех сил стараясь не сорваться на истерику.

– Дэн принес, – пожала плечами мать. – С утра в парке полянку оборвал.

– Он принес мне эти цветы? – медленно, неверяще спросила я.

– Ну да, – кивнула мать.

Я села и заревела.

Почему-то мне было неприятно, что бабушка, которая звала меня умирать, пахла этими ромашками.

– Да что с тобой сегодня такое?!! – раздраженно вскричала мать. – Давай, иди в кухню, я завтрак приготовила. Ты-то у меня косорукая, сроду у плиты не стояла!

– Сейчас приду, – несчастно сказала я.

За завтраком я переглянулась с Дэном, прокашлялась и начала:

– Мать, тут такое дело. Мы с Дэном решили пожениться, ну, ты в курсе…

– Ой как здорово, – воскликнула Сонька, простая душа, все принявшая за чистую монету.

– Доченька…, – тут же разулыбалась мать. – И когда?

– Скоро, – туманно пообещала я. – Но тут понимаешь какое дело. Хочется, чтобы первенец был именно мальчишка.

– Но ведь ты знаешь, у нас одни девочки рождаются, – скептически сказала мать.

И это была истинная правда. Уж что за доминантные – рецессивные гены бродят в нашей родне – я не в курсе, но рождаются только девчонки и все тут. У моей бабушки родилась только одна дочь, у матери – я, у материной двоюродной сестры, тети Раи – Сонька. Ну не рождаются парни, вот хоть ты тресни!