– Тебе больно?

Было больно от ножа, который стоял в солнечном сплетении. На глазах выступили слезы.

Он целовал ее в глаза. Потом в губы. И она слышала вкус собственных слез.

– Ты когда меня полюбила?

– Я? Сразу. А ты?

– И я сразу.

– А чего воображал?

– Побаивался.

– Чего?

– Я старый, нищий и больной.

– Ну и пусть!

– Это сейчас «ну и пусть». А дальше?

– Не надо заглядывать вперед. Не надо ничего планировать. Один уже планировал…

– Кто?

– Не важно кто… В истории много примеров. Гитлер. Наполеон.

– Ты любила до меня?

– Сейчас кажется, что нет.

– Я прошу тебя… Пока мы вместе, пусть у тебя больше никого не будет…

– Мы всегда будем вместе. Не бойся ничего. Настоящий мужчина не должен бежать от любви. Не должен бояться быть слабым, больным и нищим.

– Я не настоящий. Ты принимаешь меня за кого-то другого. Ты меня не знаешь.

– Это ты себя не знаешь. Ты сильный и талантливый. Ты самый лучший изо всех людей. Просто ты очень устал, потому что жил не в своей жизни. Ты был несчастлив.

– Почему ты так решила?

– А посмотри на себя в зеркало. Такого лица не бывает у счастливого человека.

– Да?

– Такое впечатление, что ты прожил всю свою прошлую жизнь и живешь по инерции. По привычке жить.

– Ты еще молодая. У тебя нет привычек. Они тебя не тянут.

– У меня есть привычка к одиночеству.

– Ты его любишь?

– Что?

– Одиночество.

– Разве одиночество можно любить?

– Я любил до тех пор, пока не встретил тебя. А сейчас понимаю, что был по-настоящему нищим.

– А я знаю, какой ты был маленький.

– Какой?

– Такой же, как сейчас. Ты и сейчас маленький, поседевший от ужаса ребенок. И говоришь, бубнишь, как дьячок на клиросе. Тебя, наверное, в школе ругали.

Стучали ходики. Иван закрыл глаза и вспомнил себя маленьким. Как давно началась его жизнь. И сколько еще протянется…

Марго обтекала его, как река, заполняя все изгибы, не давая проникнуть ни боли, ни сквозняку.

– Ты о чем?

– Я счастлив. Так спокойно на душе. В самой глубине так тихо. Вот все, что человеку надо. Тишина на душе и преданная женщина с легкими руками.

– И морщинами, – добавила Марго.

– И морщинами, которые ты сам навел ей на лицо. Морщинами от слез и смеха. Ты делал ее счастливой – она смеялась. Делал несчастной – плакала. Так и должно быть: мужчина берет молодое лицо в начале жизни и расписывает по собственному усмотрению.

– А если уже до тебя расписали?

– Все сотру, что до меня.

– Ты меня не бросишь?

– Нет. А ты меня?

– Я – твоя собака. Я буду идти за твоим сапогом до тех пор, пока ты захочешь. А если не захочешь, я пойду на расстоянии.

– Не говори так…

Они переплелись руками, телами, дыханием. И уже невозможно было их распутать, потому что непонятно – кто где.

– Ты куда?

– Взять сигареты.

– Я с тобой.

– Подожди меня.

– Не могу ждать. Я без тебя не могу.

– Ну подожди!

– Не могу. Честное слово.

– Ну посчитай до десяти. Я вернусь.

Он встал и вышел.

Марго начала считать:

– Раз… два… три… четыре… пять…

Когда он вернулся, Марго стояла посреди комнаты и смотрела на дверь. От ее наготы исходил легкий свет, потому что она была самым светлым предметом в комнате. Он подошел и сказал:

– Ты светишься. Как святая.

– Не уходи больше никогда и никуда, – серьезно попросила она.

Он смотрел в ее лицо. Она казалась ему замерзшей перепуганной дочерью.

Марго проснулась оттого, что он целовал ее лицо.

Она открыла глаза и сказала с сильным страхом:

– Нет!

– Что «нет»?

– Я знаю, что ты хотел сказать.

– Что?

– Что тебе надо идти на работу.

– Действительно. А как ты догадалась? Ты что, телепат?

– По отношению к тебе – да. Я пойду с тобой.

– Куда? В операционную?

– Я сяду внизу на лавочке и буду смотреть на окна, за которыми ты стоишь.

– Я кого-нибудь зарежу. Я должен принадлежать только больному. А ты будешь оттягивать. Понимаешь?

Марго тихо заплакала, наклонив голову.

– Я не могу уйти, когда ты плачешь.

– Я плачу по тебе.

– По мне? – удивился Корольков.

– Мне так жаль оставлять тебя без себя. Я боюсь, с тобой что-то случится…

– Интересно… Кто здесь врач, а кто больной?