– А пехота? – робко спросил один из «Тигров».

– Какая пехота? Вы о чем? – неубедительно возмутился командир дивизии.

– Да мы так, ни о чем, – сникли «Тигры» и, подбадривая друг друга, поехали по узенькой дорожке посреди болота.

В тот день голодные русские артиллеристы были особенно злы – махорку на позиции не доставляли уже неделю. Когда командир противотанковой батареи увидел двигающиеся по дороге четыре огромных танка, он не стал, как ожидалось, бегать кругами и кричать: «Мы сдаемся! Щас только комиссаров перестреляем!» Вместо этого комбат выплюнул «козью ногу», в которую вместо махорки заворачивался ягель пополам с соломой, и со словами: «Все, казззлы, вы докукарекались!» лично встал к панораме. Первый «Тигр» русские просто подбили. Трое остальных не были готовы к такому повороту событий и запаниковали. Поскольку русские продолжали стрелять, танки быстренько сломались и притворились мертвыми. Ночью их вытащили на буксире. С оставшегося мертвого «Тигра» русские разведчики свинтили на сувениры все, что могли. Сувениры отобрали в Особом Отделе и отправили для дальнейшего изучения.

Чуть позже число «Тигров» под Ленинградом довели до семи. В ответ русские убили пять из них, хотя сами немцы утверждают, что три «Тигра» покончили с собой исключительно из презрения к русским. Убив первого «Тигра», советские солдаты долго ходили вокруг и чесали в затылке, пока кто-то не предложил отправить тушку товарищу Сталину.

Ознакомившись с «Тигром», товарищ Сталин разгрыз трубку и вызвал из Танкограда конструктора Котина.

– Таварыщ Котын, чито ви на это скажэтэ?

– … твою мать, – сказал интеллигентнейший Жозеф Яковлевич.

– Будэм счытат, чито ви сказали это про Адолфа Гитлэра, – мудро улыбнулся Вождь.

Котин облазал танк от гусениц до дульного тормоза и хмуро вытянулся перед Сталиным.

– В общем, товарищ Сталин, одно из двух – либо это мутант, либо…

– Что «либо»? – мягко подбодрил конструктора товарищ Сталин.

– Либо – полный звиздец, – твердо сказал Котин, прекрасно знавший, что до конца войны его точно не расстреляют.

– Как гаварыл таварыщ Лэнын, нэт такого звыздеца, каторый нэ пэрэзвыздэлы бы балшэвыкы.

– Будем стараться, товарищ Сталин, – вытянулся конструктор.

– Конечно, будете, – совершенно без акцента сказал Вождь, и Котин понял, что шутки кончились.

Тем временем неотвратимо надвигалось лето. Немецкое командование готовилось внезапно срезать Курский выступ. Советское командование готовилось внезапно этому помешать. В полной тайне немцы сосредотачивали огромные силы у основания выступа. Русские старательно делали вид, что ничего об этом не знают, а траншеи копают просто так, от нечего делать. Стаи тридцатьчетверок ползли по ночам к линии фронта, отлеживаясь днем в оврагах. Те, что попадались на глаза немецкой воздушной разведке, принимали самый беззаботный вид, резвились, гонялись друг за другом и старались выглядеть как можно более ничего не подозревающими.

К началу Орловско-Курской операции, которую немецкое командование, уже имевшее представление об уровне осведомленности противника, с мрачным юмором обозвало «Цитадель», на Курскую дугу сползлось 146 «Тигров». Ночью 5 июля командование Центрального и Воронежского фронтов приказало немного пострелять по позициям немецких войск – просто чтобы намекнуть, что все готовы и можно начинать. Немцы почему-то начали с некоторым опозданием. Немецкие танки поехали на советские позиции, в первых рядах ползли «Тигры», необычайно гордые оказанной им честью. Первое время почетная задача убоя немецких бронированных зверьков была возложена на противотанковую артиллерию и пехоту. Несмотря на потери, артиллерия и пехота с задачей более-менее справлялись. Коварные советские артиллеристы, зная, что броня «Тигров» непробиваема, наловчились отстреливать бедным зверькам все, что выступает за пределы броневого корпуса – от орудий до многострадальных катков. Кроме того, русские применяли гнусную и развратную тактику «заигрывающих орудий». Для этого несколько пушек маячили на холмах и, завидев «Тигров», начинали разнузданно подмигивать им панорамой, зазывно отставлять станину и вообще привлекать внимание. Когда же доверчивые немецкие танки бросались навстречу, из кустов вываливала целая орава противотанковых пушек и с криком: «А кто тут к честным женщинам лезет!» устраивала безобразную драку.

Русская пехота в основном хитрым образом маневрировала вокруг танков, то прячась, то вновь являясь и ловя момент, чтобы положить на крышку моторного отделения связку гранат или бутылку с бензином. Необычайные трудности доставляло немцам так называемое нахальное минирование. В самый разгар наступления перед идущими в атаку немецкими танками вдруг останавливался потрепанный русский грузовик, и несколько небритых личностей предосудительного вида начинали деловито закапывать что-то в землю прямо на дороге.

– Эй, эй, что это вы там делаете? – возмущенно кричал головной «Тигр».

– Не видишь, что ли – дорожные работы проводим, – нагло отвечал старший русский, продолжая копать аккуратные ямки.

– А что вы тогда в землю закапываете?

– Не знаю. Нам приказали – мы закапываем.

– Это возмутительно! Мы, между прочим, здесь наступаем! У нас график! Мы должны в 12:30 выйти к поселку, как это он называется… «Горьелое».

– А у нас план. До 12:15 выкопать сорок ямок.

– Мы будем жаловаться! Кто у вас командир?

– Военная тайна, – ехидно отвечали русские саперы.

– Ну, ладно, мужики, давайте по-хорошему. Тут объезд есть?

– Есть, конечно. Вон по той балочке, – как-то слишком быстро соглашался русский.

«Тигры» уезжали в указанном направлении только для того, чтобы вернуться через полчаса:

– Мужики, вы что? Так же нельзя! Там мины какие-то! Дитрих, вон, подорвался!

– Ох, мужики, простите. – На глаза русского сапера наворачивались кристально-чистые слезы раскаяния. – Опять у нас что-то напороли. В любом случае мы тут закончили, так что можете смело ехать.