Всю следующую неделю я провёл на Источнике, тупо споря с лианами о смысле жизни, и чего хотят вампиры. Правда в основном говорил я, но зато они меня внимательно слушали и не перебивали. Я сошел с ума, да? Очень даже может быть. Надо обязательно подружиться с людьми в белых халатах, только боюсь, и их я доведу раньше, чем они меня до палаты.

Пи в очередной тысяче первый раз завизжал, сообщая о новом тысяча первом сообщении на которые я давно уже перестал обращать внимание, но на это почему-то обратил. Лианы покорно поднесли мне висящую пластинку, закинутую в самый дальний угол моей уютной пещерки, где я замуровался в добровольном изгнании ото всех.

Сообщение было, как ни странно от Мирры (если я уже сейчас так чувствую вещи связанный с ней, то, что будет дальше?), в котором она, ещё более странно, просила прощения и меня вернуться.

Интересно, а это её собственна инициатива или Филипп с Кириллом заставили? Я так и спросил в ответном сообщении. Отклика от Мирры так и не пришло.

Нет. Я, конечно, не обидчивый, но злопамятный. Не хочет меня принимать, ну и не надо, переживу… как-нибудь… наверное…

Поэтому я надулся как перекаченный воздушный шарик и начал дуться на всех сразу. Не помогло. Только настроение окончательно ушло в минус, хотя минус слабовато сказано, оно просто прикапалось на ближайшем кладбище.

От окружающего мира я отгородился полностью, не желая даже думать о то, что происходит за стенами моей камеры, питаясь исключительно конфетами и шоколадом. Ни что иное в горло не лезло совершенно. Поэтому мой дорогой Источник скоро превратился в филиал помойки, который мои умные лианы вначале пытались убирать, а потом дружно плюнули (если конечно, они умеют плеваться) и расползлись по стенкам, подальше от фантиковых завалов.

И ещё у меня началась депрессия, причём очень страшная и очень бесконечная, по крайней мере, конца её в ближайшем будущем я не наблюдал. Ещё чуть-чуть и можно спокойно прикапываться рядом со своим шикарным настроением.

В общем, всё могло закончиться очень даже плохо, если бы мне не приснился странный сон.

Может, я и переел сладкого и у меня был большой сахарный глюк, но такой глюк мне совсем не понравился. А сон был о том, что господин Вист с улыбкой до ушей поголовно закопал всё наше управление в большой куче сахарной пудры, потом положил каждому на голову по вишенке и шоколадной клюшкой начал играть с нашими головами в гольф, причём на одежду моё буйное воображение, смешенное с шоколадно — ванильным сиропом не поскупилось и приодело его в розовую балетную пачку, высокие каблуки, такого же отвратительного цвета и белые колготки в сеточку…

Проснулся я с криками и оттого, что мои лианы непонятным мне способом хлопали меня по щекам. Я вывалился из гамака, заменяющего мне кровать и бросился бороться со своими страхами под рабочий стол Филиппа, моим появлением под которым, хозяин стола был чрезвычайно удивлён.

— Какого дьявола?! Егор!? Это что ещё такое?! Ты что там делаешь?

— Прячусь — стуча зубами, пискнул я.

— Это от кого интересно?

— От ночных кошмаров и марципанового глюка.

— А? — выражение его лица, заглядывающего под стол, прошло несколько стадий, начиная лёгким шоком и заканчивая полным непониманием и заочного признания меня психом.

— Я тут немного посижу, хорошо? — умоляюще посмотрел я на него.

— Ты чего совсем спятил что ли? — Филипп схватил меня за руку и попытался вытащить из-под мебели. Попытка с треском ножки стола провалилась.

— Егор! Кончай дурить, вылазь!

— Неа. Мне и здесь хорошо — продолжая цепляться за несчастную ножку, мотнул я головой.

— Да что с тобой, чёрт побери, случилось? — дернул он меня, теперь уже за ногу.

— Мне кошмар приснился — жалобно пожаловался я на свою жизнь горемычную.

— И из-за этого ты прячешься под столом… моим? Я был о тебе более высокого мнения.

— Вот и прекрасно! Можешь поменять своё мнение, а мне и здесь внизу хорошо.

— Ладно — он сел рядом со мной в позу йога — Рассказывай, что там тебе такого страшного приснилось, что ты умудрился забраться сюда.

— А ты смеяться не будешь? — с надеждой исподлобья посмотрел я.

— Обещаю, что не буду.

Ну я и рассказал, что мне приснилось. Хохотал он долго, только вот я не понял надо мной или над моим сном, если надо мной, то я обиделся…

— Какой ты большой ребенок — отсмеявшись, он снова потянул меня за ногу — Вылезай.

— Не вылезу! — с двойной силой вцепился в несчастную ножку.

— Ей богу, ребёнок — усмехнулся он — И долго ты там собираешься сидеть?

— Пока не придёт Мирра и не заберёт меня.

— Мирра в схроне и если и захочет прийти за тобой, придёт только — Филипп взглянул на свои часы — Часа через четыре. Будешь ждать?

— Буду.

— Неужели тебя так напугал дурацкий сон от переедания сахара.