— Почему же они ее утаили и не сдали в музей? — спросил Воронцов.

— Думаю, они сами хотят во всем разобраться. Все логично, Борис. Если бы это был мой предок, я бы тоже так поступила.

— Ну, хорошо. Пусть ищут. Мне все равно сейчас не до них, много работы, да и статью об исторической находке в научный журнал нужно написать.

Спустя две недели старик медленной походкой подходил к музею. Карл Робертович был не в настроении, накануне он узнал, что директор музея Воронцов опубликовал в научном журнале статью о найденных исторических ценностях времен Петра Первого. В ней упоминается, что он близок к разгадке секретов оружейного Мастера Фрица Бич. Эта тайна кроется в Новосаратовке. В своей статье автор приводит аргументы, что часть находки умышленно была сокрыта.

Старик открыл входную дверь и вошел в помещение музея, где сразу же столкнулся с виновником статьи.

— Вы написали статью «Исчезнувшая реликвия»? — осведомился старик.

— Да, а что вы хотели? — в свою очередь спросил Воронцов.

— Я хотел бы узнать, с чего это вы решили, что я нашел капсулу Мастера Фрица Бича?

— А разве не вы нашли ящик с подарочным набором дорогих пистолей для Петра Первого?

— Да, но я его сдал к вам в музей.

— Верно, но вы забыли нам сдать медную пластину, на которой нарисована схема места захоронения капсулы.

— В ящике ее не было, — солгал Карл Робертович.

— Я не верю вам. В письме Фрица Бича, которое было адресовано царю, упоминается об этом.

— Ну и что? Я здесь при чем? Это лишь ваши предположения.

— Нет, я точно знаю, что вы ее спрятали.

Старик с побелевшим лицом вышел из музея, хлопнув дверью. А между тем, Воронцов уже звонил своей знакомой женщине из ОГПУ и рассказывал о визите старика Штайнера. В ответ она произнесла:

— Полагаю, что старик имеет прямое отношение к наследию Мастера, поэтому он так болезненно переживает. Если бы у него была корыстная заинтересованность, то такие дорогие предметы, как пистоли в золотой и серебряной оправе, он бы не сдал государству. А вы, любезный Борис Алексеевич, никогда не узнали бы об этой находке.

— А Николай Серов, который слышал о секретах старика и на допросе признался в этом? — произнес Воронцов.

— Без наглядного подтверждения, то есть находки, это были бы лишь пустые слова, — ответила она.

— Возможно, вы и правы. Да, кстати, через неделю я уезжаю в Москву на конференцию, посвященную неразгаданной тайне тунгусского метеорита. На днях получил письмо с приглашением.

— Зачем вам это нужно? — осведомилась женщина.

— Там будут представители из Германии. Надеюсь познакомиться со сведущими людьми. Может быть, кто-то слышал о загадочной капсуле. Ведь ее следы тянутся из Германии.

— С трудом в это верится. И тем не менее пожелаю вам успехов.

На следующий день утро выдалось хмурое. С севера набежали тучи и закрыли все небо до горизонта. Пошел дождь.

«Даже природа плачет, провожая меня в дорогу», — подумал Генрих.

Он посмотрел на небо, потом на луг, на речку, на дом — все было родное, с детства знакомое. Здесь он провел всю свою жизнь, и на душе у него стало тревожно. Он глубоко вздохнул и произнес:

— Все! Прошла юность. Когда еще придется сюда вернуться?

Карл Робертович вызвался проводить внука до станции. На душе появилось волнение, и, еле сдерживая себя от нахлынувших чувств, Генрих запрыгнул в бричку и, обращаясь к деду, громко воскликнул:

— Поехали!

Старик дернул за уздечку, и бричка не торопясь покатила со двора. Лошадь уныло плелась по дороге, как будто понимая долгое расставание с хозяйским внуком. Генрих попросил деда свернуть к знакомой усадьбе. Подъехав к месту, Генрих вошел в избу. Анна сидела на кровати и вязала. Увидев Генриха, она произнесла:

— Значит, уезжаешь?

— Да, Анна, расставание неизбежно, но мы обязательно встретимся.

— Когда? — спросила она.

— Не знаю, может быть, через три года, а может быть и раньше.

Подумав немного, он добавил:

— Ты будешь мне писать?

— Конечно, буду! — тихо всхлипывая, произнесла она.

Генрих обнял ее. Нежные чувства переполняли его.

Карл Робертович ждал и, с беспокойством покуривая, поглядывал на часы. Время бежало быстро. Табачок был хорошего качества, и от этого он получал удовольствие. В его памяти вдруг всплыли далекие годы, когда вот так же он провожал в Германию свою дочь с внуком, и с тех пор минуло уже много лет. Раньше дочь писала, но, когда в четырнадцатом году война началась, письма перестали приходить по понятным причинам. Что с ними сейчас, старик не знал.