Синицын вздохнул.

– А ты подумай, подумай, – посоветовал он. – Сообрази, что тела идентифицированы не были. И никто никого подобного не разыскивал. Какие-то фантомы. Откуда-то появились, вооруженные, прокатились в тачке, сверзились в пропасть. И ни одна собака не гавкнула. Будто никогда таких не существовало. И никого их гибель не волнует.

Черноусов нахмурился.

– Погоди-ка… – пробормотал он. – Погоди-ка… Я вот сейчас вспомнил тех двух ребят… Я тебе говорил, что за нами следили из самого аэропорта… Я их принял за каких-то кавказцев. А сейчас думаю: скорее латиноамериканцы. Или даже… Даже средиземноморский тип, знаешь. Алжирцы, египтяне, ливанцы. Сейчас вспоминаю: за все время они не произнесли ни слова. Только их старший разговаривал с нами.

– Который Смирнов, – уточнил Синицын.

– Точно, Смирнов… Все равно, не понимаю, – сказал Виктор растерянно. – Ничего не понимаю. Кто же он такой, черт побери? Если предположить, что он имел отношение к этому училищу, то…

– КГБ, – подсказал Синицын. – Во всяком случае, какие-то спецслужбы. В то же самое время он выступает как преследователь бывшего товарища Василенко. За команду которого, по твоим словам, выступал некий Леонид…

– Яцкевич, – сказал Черноусов. – И тоже офицер КГБ. Чехарда получается.

– Почему чехарда? – задумчиво протянул Синицын. – Может быть, и нет. Может быть, ты был прав.

– Я? – удивился Виктор. – А что я такого сказал?

– Насчет того, что в деле том старом не было государственных интересов. Зато были личные. А ведь личные дела – они живучие. Куда более живучие, чем государственные. Государства приходят и уходят. А люди продолжают жить.

Они возвращались к гостинице под тем же эскортом. На этот раз Черноусов разглядел, что стриженые парни ехали на «тойоте» с правым рулем. Синицынские «жигули» явно уступали «японке», тем не менее «тойота» держалась на почтительном расстоянии.

Синицын остановил машину возле входа в гостиницу. Виктор вышел. Володя тоже вышел.

– Зайдем вместе, – сказал он. – Не люблю неожиданностей.

– Не стоит, – сказал Черноусов и улыбнулся. – Сам же говоришь: психологическое давление. Решили попугать.

Он с сомнением посмотрел на «тойоту». Из машины никто не выходил.

– Пока, Володя.

– Может, переночуешь у меня? – предложил он.

Виктор покачал головой.

– Они подумают, что я действительно напуган, – сказал он. – А я не хочу, чтобы они думали именно так.

– Ну смотри, – сказал Синицын. – Поднимайся к себе, я постою здесь, покурю. Кстати, ты не хочешь завтра навестить Маевского? Я утром подъеду.

Они попрощались, и Черноусов неторопливо вошел в шумный вестибюль гостиницы «Москва». Подойдя к лифту, он оглянулся. Синицын стоял на ступеньках крыльца и задумчиво курил. Его могучая фигура практически перекрывала дорогу любому, кто захотел бы в этот момент войти в дверь. Это выглядело смешно, но смеяться Черноусову, почему-то, не захотелось. Махнув рукой на лифт, который застрял где-то между пятым и шестым этажами, он поднялся по лестнице к себе на третий этаж.

Коридорной не было, Виктор бесцеремонно вытащил из ящика ее стола ключ от номера и пошел к себе.

Когда он вставлял ключ в замочную скважину, дверь чуть поддалась.

Черноусову это не понравилось. Он немного постоял, раздумывая – не позвать ли дежурную. Странно, что ее не было в такое время на месте. Виктор распахнул дверь.

– Ну вот, – человек, сидевший в кресле напротив двери, зевнул и потянулся. – Я уж думал, ты до вечера не явишься. По девочкам загулял.

Черноусов вошел в номер и закрыл за собой дверь.

– Привет, гражданин Яцкевич, – сказал он. – Легки на помине. Что же это вы – без хозяина в номер вламываетесь?

– Не сидеть же в коридоре, тебя дожидаючись, – ответил тот.

– Послушайте, – в сердцах сказал Черноусов, – у вас что, криминальные склонности характера? Или вас обучают всем этим штучкам? Хотя, помнится, прежний ваш уголовный профиль связан был с картами.

– Значит, помнишь? – Леонид рассмеялся. – Кстати, что значит – «легки на помине»?

– Вспоминал, – хмуро пояснил Черноусов. – Вспоминал дела давно минувших дней с одним приятелем… Чему обязан вниманием? – у него не было никакого желания поддерживать веселое настроение незваного гостя. – Как вы теперь называетесь? Служба безопасности Украины, так? Сразу же заявляю: ни к «Мосаду», ни к прочим разведкам мира отношения не имею.

– Мы же с тобой были на «ты», – продолжая улыбаться, напомнил Яцкевич. – Забыл?

– Забыл.

– Ладно, успокойся, – Яцкевич согнал с лица улыбку и стал выглядеть естественнее. Теперь Черноусов видел, что время не пощадило его давнего знакомца. Моложавое лицо покрывала тонкая частая сетка морщин, виски стали совсем седыми. Сквозь поредевшие волосы просвечивала кожа.

– Я ушел из конторы, – хмуро сказал он. – В девяносто первом, после августа. Когда началась вся эта склока, дележка… Понятно было, что придется действовать против бывших друзей, однокашников.