Шрифт:
Поморская культура на первом этапе (вельковейский этап, VII–VI вв. до н. э.) занимала сравнительно небольшую территорию Польского Поморья от нижней Вислы до Одера. Ее происхождение сложно и спорно. Сформировалась поморская культура, по-видимому, в основном в процессе эволюции культуры эпохи бронзы на Кашубской возвышенности.
В последние годы в польской литературе распространилось мнение о сложении поморской культуры на основе особой группы лужицкой культуры, получившей название восточнопоморской. [100] Действительно, в бассейнах рек Слупы и Лупавы, которые входят в ареал поморской культуры, известны памятники периода поздней бронзы, принадлежащие к лужицкой культуре. Однако этого явно недостаточно для утверждения об эволюции поморской культуры из лужицких древностей. Поморские и лужицкие древности, в особенности погребальный обряд и керамический материал, настолько различны между собой, что не может быть речи ни о развитии первых из вторых, ни об их происхождении от единого корня. По-видимому, лужицкие племена приняли какое-то участие в генезисе поморской культуры, а основу последней, очевидно, составили местные древности периода поздней бронзы.
100
Kostrzewski J. Pradzieje Pomorza. Wroclaw — Warszawa — Krakow, 1966, s. 70–89.
Кроме того, в сложении поморской культуры какой-то долей участвовали и пришлые элементы. Если предметы из Скандинавии (бронзовые сосуды, браслеты с концами в виде трубочек и др.), появляющиеся в кашубских памятниках поздней бронзы, можно считать продуктами обмена, то распространение домковых и лицевых урн в памятниках начала железного века уже отражает миграцию в области Польского Поморья иноплеменного населения.
Этническая принадлежность поморской культуры не установлена. Первоначально было высказано предположение о ее германской принадлежности. Оно основано на преувеличении роли пришлого компонента в сложении поморских древностей. Исходные положения этой концепции были сформулированы Г. Коссинной, который считал, что лицевые урны сначала получили распространение среди германского населения Скандинавии, а потом в результате переселения германцев — в поморских памятниках нижней Вислы.
Мысль о славянском этносе племен поморской культуры основана исключительно на предположении, что она эволюционирует из лужицкой, которую часть исследователей считает славянской. Но поскольку славянство лужицкой культуры доказать нельзя, а развитие поморской культуры из лужицкой представляется необоснованным, то предположение о славянской принадлежности поморской культуры остается ничем не аргументированным.
Ещё в 20–30-х годах XX в. польские археологи, сравнивая поморские древности с синхронной культурой восточнопрусских курганов, склонны были относить поморскую культуру к культурам балтов. [101] Действительно, сходство этих культур очевидно. Для поморской культуры и восточно-прусски i курганов общи каменные ящики, устраиваемые для захоронений, многие типы глиняной посуды (круглодонные горшки и миски, грушевидные сосуды, усеченноконические миски и др.), некоторые типы украшений и орудия труда. Существенно и то, что поморская культура и культура восточнопрусских курганов имеют общую основу — единую культуру бронзового века. [102]
101
Kostrzewski I. Kultura przedhistoryszna wojewodztwa pomorskiego. — In: Pamietnik Institutu Ba'tyckiego, 1. Torun, 1929; Waga T. Pomorze w czasach przedhistorycznych. Torun, 1934.
102
Gimbutas M. Bronze Age Cultures…, p. 389–452.
В последнее время мысль о балтской принадлежности поморской культуры получила некоторое лингвистическое обоснование — по всему ареалу поморской культуры VII–VI вв. выявлены следы балтской гидронимики. [103] Поэтому представляется очень вероятным, что носители поморской культуры говорили на одном из окраинных диалектов балтско-го языка. По-видимому, балты одними из первых отделились от древне-европейской общности. Об этом свидетельствует и то, что их ремесленная лексика вырабатывалась изолированно от центральноевропейского культурно-исторического региона, [104] и то, что, как показывает современная диалектология, балтской языковой общности в I тысячелетии до н. э. уже не существовало — балты разделились на западную, восточную и днепровскую группы. [105]
103
Kilian L. Baltische Ortsnamen westlichder Weichsel. — 'Altpreussen, 1939, N3; Schall H. Baltische Sprachreste zwischen Elbe und Weichsel. — Forschungen und Fort-schritte, Bd 36,1962, S. 56–61; idem. Baltische Dialekte im Namengut Nordwestsla-wiens. — Zeitschrift fur vergleichende Sprachforschung auf dem Gebiete der indoger-manischen Sprachen, Bd 79, H. 1–2, 1964, S. 123–170; Топоров В. Н. О балтийских элементах в гидронимии и топонимии к западу от Вислы. — Slavica pragensia, VIII, 1966, с. 255–263; он же. К вопросу о топонимических соответствиях на балтийских территориях и к западу от Вислы. — In: Baltistica, 1(2). Vilnius, 1966, с. 103–111.
104
Трубачев О. Н. Ремесленная терминология в славянских языках. М., 1966 с. 392, 393.
105
Мажюлис В. Лингвистические заметки к балтийскому этногенезу. М., 1964.
Поскольку в сложении поморской культуры, несомненно, участвовали и лужицкие племена, вполне допустимо предположение, что носители поморской культуры на вельковейском этапе в языковом отношении принадлежали к промежуточному древнеевропейско-балтскому диалекту.
Начиная с 550 г. до н. э. носители поморской культуры постепенно расселялись в южном направлении. В течение двух столетий они заселили почти все Повисленье и восточные районы бассейна Одера, до этого занятые восточными группами лужицких племен. Миграции поморского населения на территорию племен лужицкой культуры предшествовали набеги скифов. Многие лужицкие городища при этом были разрушены или сожжены скифами. Набеги скифов в некоторой степени ослабили мощь лужицких племен, что облегчило продвижение с севера на лужицкие земли поморского населения. Незанятыми остались отдельные области лужицкой культуры в Силезии, верховьях Варты, Малой Польше и Любусской земле. Здесь лужицкая культура просуществовала до последних веков I тысячелетия до н. э.
Вторжение поморских племен в области лужицкого населения не привело к его уничтожению или вытеснению. На первых порах поморские и лужицкие поселения и сопутствующие им могильники существовали на одной территории раздельно. Но скоро пришельцы смешиваются с местным населением, образуются совместные поселения и общие могильники. В таких могильниках число погребений в каменных ящиках или обставленных камнями, характерных для поморской культуры, постепенно уменьшается. Зато увеличивается количество захоронений в виде ям ссыпанными в них остатками погребального костра. Это — характерный позднелужицкий похоронный ритуал (население лужицкой культуры, как и поморской, сжигало умерших). Уменьшается количество коллективных захоронений, уступая место обычным для лужицкой культуры одиночным погребениям. В бассейне Вислы получает широкое распространение обычай накрывать остатки трупосожжений большим колоколовидным сосудом-клошом, перевернутым вверх дном.
Таким образом, в районах лужицкой культуры, занятых поморскими племенами, наблюдается постепенное слияние культуры пришельцев с культурой местного населения. В результате в V–IV вв. до н. э. здесь формируется одна общая культура — культура подклошовых погребений (рис. 6), получившая название по одному из распространенных в ее могильниках виду захоронений. [106]
Рис. 6. Глиняные сосуды культуры подклошовых погребений
106
Некоторые польские исследователи считают культуру подклошовых погребений не отдельной культурой, а этапом или вариантом поморской (Matinowski Т. Оbr-za.dek pogrzebowy ludnosci kultury pomorskiej. Wroclaw — Warszawa — Krakow, 1969). Однако различные ареалы этих культур, своеобразия в строении их погребальных сооружений и некоторые различия в вещевых инвентарях дают основание для выделения особой культуры подклошовых погребений.
Поселения этой культуры неукрепленные. Раскопки, проведенные на некоторых из них, показали, что жилищами служили полуземлянки и наземные дома столбовой конструкции. Обряд погребения — трупосожжение. Остатки кремации умерших помещали в глиняные сосуды-урны, а иногда ссыпали непосредственно на дно могильной ямы. Часто захоронения прикрывали сверху опрокинутым вверх дном клошом. В некоторых погребениях урны обсыпали остатками погребального костра. Остатки костра бывают и в безурновых захоронениях. Могильники, как правило, бескурганные. В погребениях, кроме урн, иногда находятся булавки, фибулы, кольца, глиняные сосуды и т. д.