Над затаившимся в тревожном ожидании Белгородом в безветрии вставало солнце. Оно вышло из-за приднепровских гор, теплыми лучами старалось разгладить на суровых лицах людей глубокие морщины. Но хмурились и прикрывались ладонями русичи – слепило солнце и мешало высмотреть цель для приготовленной стрелы.

Вольга приподнялся над частоколом: черный и широкий – на всю степь – накатывался на Белгород печенежский вал. Поодаль стояли конные, своего часа дожидаясь. А у подножия холма, на котором возвышался белый шатер кагана, гарцевали на сытых конях печенежские князья.

– Встреча-ай! – разнеслась над помостом команда воеводы Радка, а следом ударили со стены косым секущим дождем русские стрелы. Белгородцы радостно кричали, когда чья-то стрела заставляла врага спотыкаться на бегу и исчезать в сухом и пыльном разнотравии. Но вот следом за пешими выехали перед стены сотни печенежских лучников и луки натянули…

– Укройсь! – успел крикнуть воевода Радко. Русичи присели, а над головами прошуршали оперением вражьи стрелы и унеслись за спины, на крыши изб и в бурьян на землянках. Там жены да малые дети соберут их и принесут на стены, дружинникам в колчаны вложат – в том и будет их помощь в сече с находниками.

На стрелы печенегов русичи ответили стрелами же. Да не все. Кто-то вскрикнул и навзничь упал, а кто за лицо схватился: не успел вовремя присесть за стену. Рядом с Могутой старый дружинник, скривив от нестерпимой боли лицо, осторожно вытаскивал из левого плеча стрелу с черным пером на конце. Вольга от непривычки передернулся и глаза отвел – древко стрелы красное, дымящееся кровью русича!

Снова белгородцы вскинули луки над частоколом. Вольга следом успел выглянуть и в общей массе конных перед стеной успел приметить усатого печенега: зажал тот ладонями глаз, стрелой выбитый, и понукал коня ногами, хотел выбраться из свалки. Да не выбрался – вторая стрела ударила его меж лопаток и избавила от горькой кривоглазой старости.

Мутным потоком весеннего половодья хлынули печенеги в глубокий ров, тут же заполнили его и потащили длинные лестницы вверх по круто срезанному от стены валу.

– Готовь смолу! – пронеслось над стеной, многократно по вторяясь, приказание воеводы Радка. У больших котлов со смолой давно уже суетились женки. В огонь брошены охапки сухой травы, стружек, принесены вязанки сухого хвороста и положены рядом с котлами.

– Мати! Ты зачем здесь? – Вольга удивился, увидев совсем рядом мать Висту и Павлину. Длинными шестами они с трудом мешали разогреваемую смолу, обливаясь потом у жаркого огня костров. Черная тягучая масса дымилась, обволакивая стены и город едким дымом. Всегда такая ласковая, мать Виста ответила будто чужому:

– Смотри вперед, сыне, враг там. А за спиной врага пока нет.

Вдоль частокола, постукивая посохом, неспешно шел старейшина Воик, взывал к дружинникам и ратникам:

– Бейте находников, дети! Бейтесь насмерть, как завещал биться за землю нашу князь Святослав, говоря так: мертвые сраму не имут!

А печенеги уже по откосому валу взбираются, подсаживают друг друга, копьями да мечами помогают себе, лестницы впереди себя толкают. Слышны крики военачальников, которые поторапливали нукеров быстрее взбираться вверх.

– Кидайте на них бревна! – прокричал неподалеку воевода Радко.

Вольга даже присел от удивления и воскликнул, обращаясь к Васильку, который неотрывно наблюдал за штурмующими врагами, мало оберегаясь от свистящих над головой стрел:

– А я думал, что эти бревна нужны стены подправлять, а не для битвы! То-то лихо будет сейчас печенегам!

Русичи подхватывали бревна, раскачивали на руках и с силой бросали их через частокол, на головы взбиравшимся на вал печенегам.

Снизу тут же послышались отчаянные вопли покалеченных.

– Не любо, поганые! – что было сил кричал Могута. Его глаза едва не вылезали из глазниц, когда он с натугой, один, поднимал над головой тяжелое бревно и кидал его с помоста в ров.

– Берись еще, сыне, – доносилось с другого края. Это уже отец Михайло звал Янка. Вдвоем они приподнимали бревно с помоста, затем под счет:

– Ра-аз! Два-а! Три-и! – дружный взмах, и бревно мелькало над частоколом, бухалось вниз, увлекая за собой прибитых и покалеченных.

– Камни! Камни-и на печенегов! – уже катился по стене крик.

Вольга с Васильком первыми подскочили к куче камней, сложенной на краю помоста, хватали какие под силу.

– Так их! Так их! – выкрикивал старейшина Воик и сам пытался кинуть камень, да крупные поднять не мог, которые же помельче, те отроки выхватывали из-под рук.

– Глуши находников! – вопил Вольга, неистовствуя от близко подступившей к сердцу опасности, дрожа всем телом. Кричал рядом и Василько, да и другие отроки тоже: им страшнее было, чем взрослым. Вольга в кровь изодрал пальцы об острые углы камней, но кидал без устали. Слышно было, как дробно стучали камни о печенежские щиты, а которые по крупнее, те глухо падали на что-то мягкое, должно быть, сбивая находников на землю.