Никто из них не услышал шагов за дверью. Когда же она с шумом открылась, они разом повернулись и увидели стоящую на пороге Джоанну. Волосы ее были растрепаны, лицо подрагивало, на руках и на платье виднелись следы крови. Несколько мгновений она стояла неподвижно, с блуждающим взглядом, а потом, закрыв лицо руками, разрыдалась.

– Ребенка опять нет, – всхлипывала она, – опять нет!

– Она отдыхает, сир! – Элейн стояла перед бледным и утомленным Александром, сидевшим в своем кресле у камина. Прислуга ходила по замку на цыпочках, и даже пес, почуявший настроение хозяина, тихо лежал у его ног, положив голову на лапы. – Леди Ронвен дала ей успокаивающего настоя, она должна заснуть. Леди Ода присматривает за ней, ваша милость.

– Сядь, Элейн, – хрипло произнес Александр. – Хорошо, что вы оказались рядом. Камеристки уже не могут успокоить ее…

– Вы хотите сказать, что такое бывало раньше?

– Да, однажды. Но… не так, как сейчас. – Он помолчал. – Понимаешь, Джоанна все больше времени проводит здесь, в Кингхорне. Придворная суета раздражает ее, а увидев какую-либо женщину с округлившейся талией, она начинает плакать. Я пытался убедить ее, что все это не так важно, хотя на самом деле это важно – и для нее, и для меня. Я даже думал, что, увидев тебя, она просто сойдет с ума – ты ведь такая молодая, счастливая, ты сможешь родить хоть дюжину детей… Я ожидал, что Джоанна будет злиться от ревности, но ты завоевала ее сердце. Может быть, она считает, что в Шотландии все будет хорошо, если что-то случится со мной, а ты и Джон окажетесь рядом… – Александр задумчиво почесал подбородок… – Не знаю, что она будет делать, когда у тебя самой родится ребенок. – Элейн уловила вопросительный оттенок в конце этих слов.

Она посмотрела на огонь – сейчас в нем не было видно ничего.

– У меня пока нет детей, – тихо сказала она. Король ничего не ответил, но Элейн могла сказать, о чем он думает. Неужели она тоже бесплодна и, значит, тогда шотландская ветвь умрет вместе с ней? Элейн очень хотелось сказать ему, что она знает будущее, но она помнила предостережение Джона и промолчала. Не следовало говорить о таких вещах – и уж особенно королю.

На следующий день Александр снова позвал ее к себе. Уже вечерело, когда она вошла в его кабинет. Король опять сидел за столом, но руки его были ничем не заняты.

– Ты виделась сегодня с королевой? – спросил он.

Элейн кивнула:

– Ей уже лучше.

Александр вздохнул.

– Святая Дева, хотел бы я, чтоб это было так! Что мне делать, леди Честер?

– Просто будьте с ней поласковее, сир, она очень несчастна!

– Как и я сам… – Он пытливо посмотрел Элейн в глаза. – А ты, милая? Ты тоже несчастна?

Элейн покачала головой, затаив дыхание и сжав кулаки так, что ногти впились ей в ладони: словами она не могла выразить то, что творилось у нее в душе.

– Вы уже приготовили письма, которые я должна взять с собой, сир? – Даже шепот давался ей с трудом.

Александр встал, подошел к Элейн, задумчиво погладил ее по щеке, потом резко опустил руку.

– Нет, – сказал он тихо. – Я подготовлю их к завтрашнему утру. А теперь оставь меня…

Элейн провела в Кингхорне еще четыре дня, а на пятый прибыл гонец с письмом от сестры Маргарет. Та писала, что сразу же по возвращении в Абер у матери снова повторился приступ болезни, настолько сильный, что они все опасаются за ее жизнь. И еще Маргарет написала, что мать постоянно спрашивает о ней, об Элейн.

Джоанна все еще была очень слаба и редко вставала с постели, король два дня назад снова уехал в Купар, без предупреждения и даже не попрощавшись. До его отъезда Элейн избегала встреч с ним, проводя почти все время у себя или в комнате Джоанны. И где бы она ни была, всюду ее сопровождали внимательные и строгие глаза Ронвен.

– Нет, Элейн, останься! – с тоской и болью воскликнула Джоанна, когда Элейн сообщила ей о своем намерении уехать, и как можно скорее.

– Я не могу, тетя. Мама очень больна, возможно, она умирает. Пожалуйста, позволь мне уехать!

– Нет, ты не можешь уехать без разрешения Александра! – Джоанна торжествующе сверкнула глазами. – Ведь ты приехала сюда, чтобы встретиться с ним, и только он может отпустить тебя. И по-моему, он должен передать тебе какие-то письма!..

– Тогда я найду его, возьму письма и поеду! – Элейн вздохнула: тетя была права.

Посланцу Маргарет понадобилось несколько дней, чтобы добраться из Абера в Кингхорн, и Элейн опасалась, что не успеет увидеть мать. Она велела служанкам собираться, намереваясь завтра же покинуть замок, найти короля в Купаре и тотчас ехать домой. Ей в самом деле нужно было забрать королевские письма, и она даже в мыслях боялась признаться себе, что хочет еще раз увидеть Александра.

Из-за сильных дождей дорога больше была похожа на болото; лошади вязли, и лишь к вечеру Элейн въехала на главную улицу Купара, направляясь к замку.

Король сидел на своем возвышении в главном зале, окруженный просителями. Элейн постояла несколько минут в отдалении, наблюдая, как он о чем-то разговаривает со стоявшим к ней спиной человеком. Сердце Элейн вдруг дрогнуло: она узнала лорда Файфа.

Подошедший дворецкий с поклоном пригласил Элейн подойти. После секундного замешательства она двинулась вперед, решив, что лорд Файф вряд ли будет приставать к ней тут, в присутствии десятков людей и своего сюзерена.