Реальности, которая скрыта для него по ту сторону черного прямоугольника на экране монитора.

…Все началось много лет назад, когда бледному замкнутому мальчику-очкарику случайно попалась в руки потрепанная книжка без обложки. Лишь гораздо позднее узнал он, что то был сборник рассказов Говарда Лавкрафта. А тогда, в поздний осенний вечер, когда родители ушли в гости и он остался в квартире один, мальчик начал читать – и его охватили неведомые дотоле ощущения. Страх. Леденящий кровь и в то же время притягательный, завораживающий. Он жадно переворачивал мятые страницы, пробегая глазами строчки. Многие страницы из книги были вырваны, и эти лакуны вызывали чувство мучительной недосказанности. Сердце мальчика громко стучало, а вокруг него, за гранью очерченного светом лампы спасительного круга беззвучно клубились порожденные распаленным воображением видения.

Конечно, в ту ночь мальчик не мог уснуть. Лежал, натянув одеяло до подбородка, и напряженно всматривался в темные углы комнаты, где кишели монстры, сошедшие со страниц потрепанной книжки. Мальчик знал, что держать их на расстоянии может только свет ночника и его взгляд… Когда вернулись из гостей родители, он притворился спящим. К нему заглянула мама, коснулась ладонью горячего лба и что-то озабоченно пробормотала. Наутро, после ночи кошмаров, мальчик был вял и апатичен, у него даже слегка подскочила температура. Мама его в школу не пустила, но даже это его не обрадовало. Он понимал, что должен найти способ избавиться от кошмарных видений – просто чтобы не сойти с ума.

И он нашел такой способ. Оказалось, что отделаться от кошмаров совсем просто – достаточно изобразить их на бумаге!…

Он всегда неплохо рисовал.

Так все началось. Он научился скрывать от окружающих свой внутренний мир. Но тот мир запредельного, потустороннего, в который он впервые заглянул через призму страха, уже не отпускал его. Он читал Кинга и Лавкрафта, мистику и эзотерику… чтобы затем по ночам рисовать драконов и русалок, единорогов и разрушенные замки Древних рас… Все, кому доводилось видеть его картины, посматривали на него удивленно и чуть ли не настороженно: слишком уж необычно это выглядело.

Художественные способности плюс знание компьютеров, приобретенное в институте, пригодились ему впоследствии, когда он устроился на работу в рекламное агентство «Парус». День-деньской приходилось макетировать однообразные картинки, набивать тупые объявления… однако его это вполне устраивало, поскольку после работы вся техника была в полном его распоряжении. Сидя перед монитором, он чувствовал себя демиургом, созидающим очередной мир…

Ник смотрел в черноту на мониторе.

Почему именно Тьма обладает для всех особой, магической притягательностью? Что это, атавизм пещерного человека, что еженощно глядел в непроглядный мрак за порогом своей пещеры?… Или неосознанное стремление увидеть там, во тьме, свои потаенные страхи, становящиеся почти реальными?…

Ведь именно там, во тьме таятся все чудовища нашего подсознания, таятся и ждут своего часа…

Ник, пожалуй, не смог бы точно определить момент, когда он увидел в черном прямоугольнике нечто. Оно просто возникло перед внутренним взором.

По спине пробежал легкий холодок.

Несколькими быстрыми, но уверенными движениями Ник набросал контуры. Композиция будущей картины уже полностью сложилась в голове, сама собой. Это было как вспышка молнии в ночи.

Он погрузился в работу, не замечая течения времени. Мир сжался для него до размеров экрана. Ник не заметил даже, как в комнату заглянул охранник Олег, обходивший помещения офиса. Постояв на пороге, Олег пожал плечами и ушел. Ник застыл неподвижно, не отводя глаз от монитора; на лбу выступили мелкие бисеринки пота. Шевелились лишь его руки, пробегавшие по клавиатуре или двигавшие мышь. Виртуальная кисть наносила мазок за мазком, и картина понемногу обретала определенность.

С экрана в упор смотрел Демон. Воплощение страха, таящегося во тьме. Борозды теней прорезали вытянутое лицо с выступающим вперед подбородком и мефистофелевским носом. Глубоко посаженые глаза прятались под козырьками надбровных дуг, на тонких, сжатых в нитку губах играла едва уловимая усмешка.

Лицо Демона казалось выхваченным из мрака резким, падающим сверху красным светом, который рельефно выделял грубые черты. Гладкий безволосый череп лоснился бликом. Да, это поистине было лицо не человека, но Демона…

Последним штрихом стали точки зеленого огня, помещенные в глубине скрывающей глазницы тени – так светятся в темноте волчьи зрачки.

Картина была готова. По крайней мере, ничего нельзя было уже добавить, не испортив…

Ник окинул новоиспеченное творение оценивающим взглядом. На какой-то миг показалось, что Демон чуть шевельнулся, что он действительно смотрит с той стороны экрана точками зловещих светящихся глаз.

Ты создал меня, Мастер…

Ник мотнул головой, прогоняя наваждение. Доработался, называется, чертовщина всякая начинает мерещиться… Нет, на сегодня определенно хватит. А сколько, кстати, уже натикало?… Сохранив «Демона» на диске, Ник глянул в правый нижний угол экрана, на часы – и хмыкнул. Однако!… Ладно, домой, домой…

Когда охранник захлопнул за ним глухо лязгнувшую металлическую дверь, морозный ночной воздух немного разогнал тупую тяжесть, разлившуюся в голове после много часового сидения за компьютером. Ник быстро зашагал к трамвайной остановке – и вовремя: едва он подошел, как из-за угла вырулил трамвай. Судя по времени, последний.

В полупустом ярко освещенном салоне было почти тепло. Ник сел на свободное место у окна, глядя, как проплывают за запотевшим стеклом огни города. Тепло и мерное покачивание действовали почти убаюкивающе. Погружаясь в обволакивающую дремоту, Ник сам не заметил, как прислонился к прохладному стеклу; подсвеченные изнутри аквариумы витрин расплывались цветными пятнами. И создавалось полное впечатление, что трамвай не катится по рельсам, а летит сквозь темное космическое пространство с диковинными неоновыми туманностями и размытыми горошинами фонарей… Потом на этом фоне всплыло лицо Демона, прорисованное каплями влаги, стекающими по стеклу.