Атаман Ермак тихо засмеялся на эти рассуждения толмача, развел руками и сказал:

— Скажи княжичу, что часть войска нашего ушла на север против пелымского князя, союзника Кучума. Когда прибудет от Карачи гонец и сообщит, что их отряды уже собрались выйти супротив Кучума, тогда и я со всей ратью приду в его улус и вместе погоним хана в дикие степи, ежели не изловим в каком-нибудь сражении, как Маметкула. Казаков посылаю сорок человек с лучшим атаманом, каждый из них в бою десятерых стоит, о том вы хорошо знаете! — как бы ненароком напомнив это татарам, — добавил атаман Ермак. И тут у него едва не слетел с языка вопрос: не встречались им, сюда идучи от Бегишева городка, пятеро казаков на повозке, но что-то удержало.

«Через день-два возвратится есаул», — успокоил себя атаман Ермак, от моста через ров посматривая, как казаки Ивана Кольцо уселись в седла и позади княжича и воинов поехали по тракту на юг, в сторону Бегишева городка, до которого было верст сорок, не более.

— Только бы все обошлось, — неожиданно тихо проговорил рядом Матвей Мещеряк, и на вопросительный взгляд Ермака пояснил. — Ко вчерашним недругам поехали, а не на Москву калачами угощаться в блинных рядах!

Ермак помолчал, поджав губы, наблюдая, как конный отряд, обогнув глубокую балку с голым кустарником, постепенно ушел за лес, и только растревоженное воронье долго еще кружилось в том месте, словно сопровождая ушедших в чужое владение отважных казаков.

— Господь не выдаст, Кучум не съест! Иного выбора у нас пока нет, Матюша, как рассорить тутошних князьков с пришлым ханом! Иван не даст себя в обиду, случись какой ратной баталии быть со всей кучумовской армией! Да и недалеко до Бегишева городка. Ежели Кучум подступит неожиданно всей силой, мы на стругах живо придем на подмогу. У князей да с помощью казаков тоже сила немалая получается, в один день Бегишева городка хану не захватить!..

Знать бы атаманам, что беда грянет совсем не с той стороны, откуда они ждали ее…

Сполошный выстрел в ночи мигом поднял казаков с соломенных самодельных матрасов. Кашлык будто и не спал — каждый, схватив оружие, которое всегда было под рукой, побежал к тому месту на валу, где ему заранее определено быть по тревоге. Вдоль вала понеслись тревожные безответные вопросы:

— Кто всполошил нас?

— Откуда стреляли? В кого?

— Братцы, кто видел татарина? Где он?

— Дьявол его знает! Вона тьма какая! Вот вылезет луна на чистое место, оглядимся, как тот лис, в курятник забравшийся!

— Не смыкать глаз! Татарин во тьме и за пазуху незримо пролезет, тащи его потом оттуда!

Атамана Ермака в броне уже и при оружии на крыльце ханского дома перехватил Матвей Мещеряк, чьи казаки этой ночью были в караулах по валу вокруг Кашлыка. Запыхавшись от быстрой ходьбы, он взволнованно выговорил, оглядываясь, чтобы никого рядом не было:

— Недоброе известие, Ермак. Десятник Иванка Камышник при недолгом свете луны на стремнине Иртыша приметил струг, под парусом и на веслах. Скоро струг поравняется с Кашлыком. Идут так спешно, что Иванка смекнул — проскочить мимо нас норовят непримеченными. Вот десятник и всполошил нас выстрелом. Идем на береговой вал, сам увидишь. Право дело, кого может нести река в такую пору?

— Далеко тот струг от нас? — живо спросил Ермак, скорым шагом направляясь на вал вдоль берега Иртыша.

— Уже хорошо виден. Идут против течения не так быстро, хотя и при добром попутном ветре, — пояснил Матвей, стараясь не отстать от казацкого предводителя. — Интересно, кто бы это мог быть?

— А вот мы сейчас и поглядим, что за рыбаки на большом струге рыбку в Иртыше ночью гоняют! — бросил резким голосом атаман.

Казаки, которые были в карауле на иртышской круче, посторонились, десятник Иванка Камышник, прихрамывая на правую ногу, подошел и стволом пищали указал на струг, который скользил по реке уже мимо Кашлыка и явно торопился уйти на юг непримеченным, хотя на нем, похоже, приметили сумятицу на валу.

— Собачий сын! — зло выругался Ермак, вытянул руку перед собой, словно можно было дотянуться до загадочного струга и, ухватив за корму, подтянуть к кашлыцкому берегу.

И тут у Матвея Мещеряка молнией пронеслась в голове страшная догадка:

— Неужто… мурза Таймас… вспять поворотил? Но зачем?.. Всего-то три дня минуло, как вниз по Иртышу спустился от нас!..

— У здешних татар таких стругов отродясь не строилось! — резко выкрикнул атаман. — Это наш струг, мы сами его дали мурзе Таймасу! Ладно, ежели мурза чего-то объелся да отдал аллаху своему пакостную душу или нечаянно в Иртыше утонул… Тогда почему к берегу не приткнулись, чтобы пояснить причину возврата! А ежели измену какую умыслили? А теперь торопятся в Бегишев городок к Караче? Из головы не идет думка — отчего есаул Яков Михайлов до сей поры не воротился? Где можно ездить уже целую неделю?

— В угон за стругом идти без пользы, до Бегишева городка успеют прежде нас догрести. Мурза уже вона куда ушел, а нам еще струги на воду с берегового песка стащить надобно, — с разочарованием выговорил Мещеряк и в великом огорчении развел руками.

— Струг не догонит, а легкий челн сможет, — рядом с атаманами подал хриплый голос десятник яицких казаков Ортюха Болдырев, высясь над Ермаком едва ли не на голову. — Дозволь, Ермак Тимофеевич, в угон пойти, сто чертей в печенку тому мурзе, чтоб не спалось спокойно!