Шрифт:
– Похоже, что так… Что еще у тебя?
– Тот, кого бросили в воду, курил сигареты "Опал". Сохранились крошки табака. На правой руки носил массивный перстень, золотой. Кстати, левша – мышцы левой руки развиты больше, чем правой. Занимался борьбой – сломаны ушные хрящи.
– Тем более странно, что убийца так легко с ним справился.
– Ничего странного. Застиг врасплох, ударил сзади. Притом весьма профессионально – под лопатку, точно в сердце. Возможно, они были знакомы – тогда тем более понятно.
– Хорошее знакомство, ничего не скажешь…
– Кстати, Володя, обрати внимание на пункт заключения, где сказано о веревке. Изготовлена из пеньки, притом первоклассно и вручную. Нестандартная. Я консультировался со специалистами, так они в один голос твердят, что подобный способ переплетения прядей видят впервые. Кроме того, пенька обработана каким-то составом, предохраняющим от гниения. И здесь загадка – антисептик, примененный для пропитки, растительного происхождения.
– Интересно… А зубчатое колесо?
– Пока не удалось понять, от какого оно механизма. Сложно. Но, думаю, день-два – и я на этот вопрос отвечу. И все же у меня есть для тебя и следователя нечто. По моему мнению, очень существенная деталь.
– Ну-ну…
– Брошь, которую я отыскал за подкладкой. Вещица, между прочим, для наших мест редкая. Во-первых, как я и предполагал, изготовлена из моржового клыка косторезами Уэлена. Это Чукотка. Но самое главное – небольшая экспериментальная партия таких брошей была отправлена в Магадан совсем недавно, с месяц назад.
– И больше никуда?
– Магаданские коллеги утверждают, что нет. И учти, броши с подобным рисунком – новинка.
– Магадан, Магадан… – Нестеренко сдвинул густые брови, что-то соображая. – А ведь маршрут троллейбуса, которым он ехал в день убийства, как раз проходит мимо аэровокзала… Билет приобретен в первой половине дня… Значит… Проверим! – и капитан снял телефонную трубку.
7
Черная "Волга" стремительно подминала под себя серо-коричневую ленту шоссе. Толстый, слегка обрюзгший человек с бычьей шеей, в модном дорогом костюме, брезгливо поджав губы, внимательно следил за дорогой, изредка поглядывая в зеркало.
За боковыми стеклами замелькали домики дачного поселка. Вскоре дорога уперлась в небольшой чистенький пруд, на берегу которого, за высоченным дощатым забором, виднелся двухэтажный особняк, крытый красной черепицей. Массивные ворота, окованные стальными полосами, бесшумно отворились, и автомобиль нырнул в прохладный полумрак увитой плющом аллеи.
– Вас ждут в гостиной, – к машине подошел коренастый парень в вельветовых брюках. Небрежно кивнув ему в ответ, толстяк прошел в дом.
– Здравствуйте…
– Здравствуй, Гиви. Садись… – Высокий сухощавый старик с густой седой шевелюрой сделал едва уловимый жест. – Ты, как всегда, опаздываешь…
– Простите, Павел Константинович… – толстяк умоляюще сложил пухлые ладони на груди;
– Или тебе мое слово – уже не закон?
Гость смутился и посмотрел на еще одного человека, находившегося в гостиной, тот, казалось, не прислушивался к разговору, с увлечением листая потрепанный иллюстрированный журнал.
– Ладно, баста! Займись делом. – Хозяин пристукнул ладонью по столу. – Захар тебя введет в курс.
Гиви, изобразив на своей круглой физиономии величайшую скорбь и покорность судьбе, молча принялся вытаскивать бумаги из атташе-кейса – он очень боялся, что стало известно о его последних аферах, не внесенных в тайный реестр "фирмы". А сумма "навара" от этих операций была внушительной. Самое неприятное во всем этом было то, что он использовал в обороте чужие деньги.
"Знает или нет?.. – мучительно раздумывал Гиви, готовясь к отчету. – Не может знать… Все было проделано чисто. Догадывается? Это еще не доказательство. Захар. Это его работа… Но чем, чем он так завел "деда"? Ладно, придет время – посчитаемся… Посмотрим, чем закончится твое чрезмерное усердие. Свинья…"
8
В просторной однокомнатной квартире царил хаос. На красивом пушистом ковре, который прикрывал неухоженный паркет, валялись в полном беспорядке книги, скомканное постельное белье. Дверки платьевого шкафа были распахнуты, часть одежды лежала на полу, остальное – брошено кое-как на полки. Два массивных обтянутых натуральной кожей кресла исполосованы ножом. Изрезана была и обивка дивана. Даже цветной телевизор искалечила чья-то грубая, безжалостная рука – он стоял на журнальном столике с оторванной задней стенкой и вывороченными внутренностями.