К счастью, они также боялись Сейганко и воинов его фанды и не смели ослушаться. Или они боялись Эмвайи? Она стояла у хижины у края площадки, где находился очаг, скрестив руки на груди, наблюдай за работой без тени улыбки.

Действительно, она ни разу не улыбнулась с тех пор, как споткнулась. С тех пор, как она сказала Сейганко, что площадка с очагом — центр опасности, Эмвайя сама казалась злым духом. Здорово будет, если вид ее лица вызовет панику, которой она сама опасалась, и наживе) Сейганко еще больше врагов.

«А неизвестных духов, ты считаешь, бояться не стоит?»

Он услышал этот вопрос у себя в сознании, но для ответа воспользовался телом и покачал головой. Он не хотел отвечать, пользуясь контактом сознаний сейчас, когда столько людей могли потребовать внимания. Аондо, например.

Аондо был воином фанды, а рядом с ним стоял еще один — как его имя? А, Вобеку-Быстрый, тот, кто участвовал с Сейганко в набеге, когда удалось захватим. Кваньи, которые поведали такие страшные новости. Вобеку был одним из лучших бегунов Ичирибу, а также другом Аондо.

Сегодня Вобеку не бегал. Он стоял на своих длинных ногах, и Сейганко казалось, что глаза его бегают быстрее, чем обычно. Вот он посмотрел на Сейганко, а вот на очаг — точнее, на нижнюю часть камня, откуда расплавленный жир по канавке стекал в землю, чтобы питать там духов, — а вот на Эмвайю. Нельзя обвинить человека, если он поинтересуется, что так ищет Вобеку.

Сейганко вдруг поймал себя на том, что собрался сделать то, в чем только что упрекнул Эмвайю.

«Ты предупредила отца?»

«Ему не нужно предупреждение. Он знает обо всех действиях духов, так же как и любого человека».

Сейганко широко улыбнулся в ответ. Затем он подозвал жестом Вобеку.

— Что желает Достойный?

— К Добанпу Говорящему с духами отправился гонец. Однако он не так быстр, как ты. Но доставишь ли ты другое послание?

Улыбка Вобеку была маской покорности и удовольствия, скрывающей разочарование, заметное и ребенку. Сейганко не улыбнулся в ответ. Что бы там ни было на уме у Вобеку, это требовало его присутствия здесь — что, конечно, не доказывает противозаконности желания.

Это было частью платы за звание Достойного среди Ичирибу. Подставлять спину предателю, чтобы не обидеть верных воинов, было священной обязанностью. Если пренебречь этим, духи, а также родственники обиженного могут отомстить.

— Хорошо. Эмвайя, дочь Добанпу, скажет тебе, что нужно передать.

Послание Эмвайи было кратким — только-только достаточной длины, решил Сейганко, чтобы Вобеку ничего не заподозрил. Вождь видел, как гонец кивнул, затем снял с ног обмотки, разделся, оставив на себе лишь головное украшение, набедренную повязку и краску, и побежал. Через мгновение он был уже за хижинами, еще несколько мгновений — и он уже за стеной, окружающей деревню, и когда барабаны замолчали, он скрылся из виду.

К этому времени на площадке с очагом не осталось никого, кроме фанды, Сейганко и Эмвайи. Сквозь щели иа ближайшей хижины выглядывали дети, у которых любопытство победит страх, даже если земля начнет выплевывать волшебных змей. Еще несколько мальчишек сидели на деревьях и на стене, и Сейганко слышал, как матери зовут их, чтобы они спустились.

В следующее мгновение он ничего не услышал, кроме порастающего гула под ногами, когда земля затряслась и каменный очаг, который стоял здесь в течение пяти человеческих жизней, начал раскалываться.

Даже глаза Конана не свыклись сразу с внезапно наступившей темнотой. Несколько мгновений он слышал лишь тяжелое сопение Валерии, которая дышала как давно не пившая собака. Она держалась перед лицом этой новой опасности, но не могла полностью скрыть своего беспокойства.

Кром не любит пугливых, да и в Киммерии они долго не живут. Иначе и сам Конан разразился бы бранью. Казалось, будто кто-то играет с ними, отнимая надежду на избавление, как только они начинали верить в нее.

— Корона Митры! — воскликнула Валерия. — Если это работа людей наверху, им лучше быть очень и очень дружелюбными, когда я появлюсь. Иначе им не поздоровится.

Конан лишь проворчал. Она выразила их общую мысль. Народ наверху может оказаться не только недружелюбным, они могут слышать, что происходит внизу. Конан так лее опасался, что стены шахты могут обрушиться от сотрясения, вызванного громким голосом. Сотрясения будут, когда он и Валерия продолжат подъем, — назад дорога была закрыта. Но нет смысла рисковать лишний раз.