Я молча указал на стену. Взгляд ее больших глаз переместился туда, куда указывал мой указательный палец, и Ангелина осеклась.

— Это что такое? — спросила она шепотом, — кто посмел?! Как можно было в таком номере?!

— А вы ничего не слышали? — спросил я с самым невинным видом, — тут такие дела творятся…

— Что за дела? Это что такое происходит? Да я… я своими делами занимаюсь… мне материал искать надо… я все по магазинам бегаю…

Я посмотрел на стену. Над тумбочкой вместо привычного зеркала висела большая круглая дыра в Ничто. Кажется, в ней клубился темный туман и веяло холодом, но не могу ручаться наверняка.

— У нас в гостинице возник Парадокс, — сказал я, — теперь в некоторых местах гостиницы возникают дыры в Ничто. Так мне Игнат Викторович рассказал, вкратце.

Несколько секунд Ангелина молча смотрела на дыру в Ничто. Потом изрекла краткое:

— Ага.

И добавила, подумав:

— А заделывать не пробовали?

Я ошарашено вытаращился на нее. Ангелина поправила очки, посмотрела на свои бесцветные ноготки и вновь перевела взгляд на дыру:

— Я думаю, что ее нужно как-то заделать. Прикрыть, что ли. Представляешь, что будет, если госпожа Сьерра приедет и увидит — это?!

— Не представляю, — буркнул я.

— Она взорвется от возмущения, — совершенно серьезно сказала Ангелина, — она больше не станет посещать нашу гостиницу. Надо что-то сделать.

Я усмехнулся. Вид Ангелины, аккуратно заштопывающей дыру в Ничто толстыми черными нитками вкупе с циганской иглой изрядно меня развеселил.

— И что ты предлагаешь?

Ангелина прищурила один глаз, присматриваясь к дыре. Мне вспомнилось высказывание одного немецкого философа про бездну, которая смотрит на тебя. Интересно, а живут ли в Ничто? Или само понятие Ничто подразумевает, что там как раз никого и нет? Подходящий вопрос для профессора Беттона. Ведь если в Ничто есть что-то, значит это уже и не Ничто? Тогда — что? Блин, так и мозг взорвать несложно! Самый настоящий парадокс!..

— Можно ее чем-то загородить, — задумчиво пробормотала Ангелина, — какое-нибудь зеркало побольше прибить, а?

…но ведь если в Ничто есть, скажем, пустота, а пустота — это уже само по себе что-то, значит Ничто не может быть Ничто. Оно может быть… ну, например, Не Совсем Что. Так будет правильней. Ошарашить бы профессора таким заявлением и посмотреть, что из этого выйдет…

— Постой здесь минуту, я сейчас сбегаю к себе и принесу зеркало. У меня есть одно подходящее, я его из… одного магазина принесла. — Быстро проговорила Ангелина и исчезла за дверью. Уже из коридора донесся ее удаляющийся глас, — посмотри в тумбочке под дырой инструменты! Там должен быть молоток и гвоздь!

…а вот если бы засунуть эту Ангелину в Ничто и посмотреть, как она бы там кувыркалась в пустоте. И уже Ничто не будет, потому что там будет Ангелина. Хотя, наверное, это будет очень уж Противное Ничто…

Я наклонился, взял из тумбочки молоток и баночку с гвоздями.

В ванной стояла тишина. Если и был какой туман в дыре с Ничто, то он не подавал признаков жизни. И все-таки любопытство распирало меня с невероятной силой. Что же там? С той стороны?

Я склонился ближе, затаив дыхание. Серая пустота, казалось, тоже затаила дыхание, всматриваясь в меня.

Интересно, а куда подевалось висящее здесь зеркало? Просто растворилось, или…

Ох уж это любопытство. Его называют двигателем человечества, тем самым топливом, которое заставляет нас, ленивых, шевелиться и узнавать что-то новое, смотреть за угол, в неизвестность, изобретать фонарик, чтобы разглядеть, что же скрывается там, в темноте…

Отвинтив крышку с банки с гвоздями, я вынул несколько мелких, «посылочных» и повертел в пальцах. А что, хорошее начало для эксперимента!

Гвоздики полетели в пустоту. И пропали. Исчезли. Растворились. Бог его разберет. Пустота, это великое Ничто, сожрало гвоздики со стремительным безразличием. По-крайней мере, я не успел разглядеть, куда они подевались. И при этом Ничто не издало ни единого звука. И, кажется, увеличилось в размерах. Хотя, мне могло и показаться.

Я взял еще несколько гвоздиков и отправил их следом за предшественниками. В путь, путешественники! Гвоздики пропали бесследно, беззвучно, и, скорее всего, навсегда. Прощайте, маленькие металлические исследователи неизведанного… Собственно, на этом я почувствовал, что мой исследовательский интерес удовлетворен. Как мало надо для счастья среднестатистическому гражданину Земли.

За спиной раздался быстрый топот ног. В ванную зашла запыхавшаяся Ангелина.

— Все нормально? Без эксцессов?

В руках она держала высокое прямоугольное зеркало.

— За ваше отсутствие происшествий не случилось, — отчеканил я, — вот молоток и гвозди.

— Ага. Значит так, Артем, сейчас в оперативном порядке прибиваем зеркало. Видишь, здесь есть две петлички? Вешай!

— Я без твоей помощи не справлюсь.

Ангелина закатила глаза:

— О, мужчины, — сказала она, — гвоздь не забить без сильной женской руки.

Сквозил ли в ее голосе сарказм, или же это было произнесено совершенно серьезно, осталось для меня загадкой. Общими усилиями мы справились минут за десять. В финале наших действий зеркало аккуратно закрыло дыру в Ничто, вернув ванне привычный человеческий вид.