На стене заморгал малиновый клоп, это Варвару вызывал Гвиадов.

– Я не оставлю вас. Вы можете на меня рассчитывать, – пообещал на прощание Сванте Аррениус.

Приметная машина с алым драконом на капоте неслась по Третьему транспортному кольцу, оставляя за собой шлейф инфернальной пустоты. На дисплее перед рулем водителя мигал и слезился маленький обреченный огонек: старый дом, точнее, подвал по улице Ивана Полоза, в последнее время известный как мастерская не слишком удачливого художника. Тот, кто сидел за рулем, хорошо чуял его притяжение и шел на запах жертвы без дисплея и карты. Там билось влюбленное сердце, оно источало божественные флюиды и космические потоки, бесценную энергию любви, самую чистую и самую редкую во Вселенной, и тогда тонкие ноздри Лазерты-Лилит напрягались, язык подрагивал от предвкушения, и узкий черный зрачок начинал пульсировать. Этот маленький приют посреди ночного города звал ее, как манит голодного странника золотое яблоко в саду или родниковый звон в летний жар.

Она двигалась все еще не вполне уверенно, используя память чужого тела. Припарковала машину во дворе, взяла из салона машины маленький кофр-холодильник, спустилась в подвал по выщербленным ступеням и тронула звонок черным лакированным коготком.

Дверь распахнулась, и потный всклокоченный человек, обладатель бесценного клада, потянулся к ней и, упав на колени, обнял ее ноги:

– Ну, наконец-то, а то я уже начал бояться за тебя. Ты совсем замерзла, девочка моя…

Голос его осекся, когда он заглянул в ее непроницаемые глаза, слишком спокойные, слишком большие для земной женщины.

– Почему ты молчишь? – спросил поникший Эфир.

Девушка покачала головой, распахнула кофр и достала из его кармашка скальпель.

– Кинжал милосердия? Так значит смерть? Ты сердцу непонятный мрак, приют отчаянья слепого…

Эфир обреченно рухнул на низкий диван и прошептал:

– Все свершилось, о чем я мечтал: еще мальчиком странно влюбленным я увидел блестящий кинжал в этих милых руках обнаженным.

Лазерта встала коленями на смятое полотно, сжимая скальпель. Она возвышалась над поверженным Эфиром, неторопливая и величавая, как жрица, готовая вынуть из темного омута плоти пульсирующую светом звезду.

– Ты подаришь мне смертную дрожь, а не бледную дрожь сладострастья, и потом навсегда уведешь к островам совершенного счастья… Не медли, возьми его скорее! – Эфир умолк и закрыл глаза.

Нож коснулся его зябко вздрогнувшей шеи и провел алый росистый след от колеблющейся ямки между ключиц к солнечному сплетению и проник сначала неглубоко и почти безболезненно. Эфир закрыл глаза и задышал чаще и глубже.

Внезапно на бесстрастную алебастровую маску Лилит упала крылатая распластанная тень. Резкий удар пробил стекло и обрушил на пол стеклянный град. Среди осколков и окровавленных перьев билась большая черная птица. Молодая ворона, разевая розовый клюв с языком-кинжалом, яростно набросилась на Лилит. Она впивалась клювом в глазницы маски, била крыльями и рвала лапами шелковое личико восточной принцессы, безвозвратно калеча, разбрасывая багровые ошметки, но Лазерта все же сумела несколько раз вонзить скальпель в трепещущий комок серых перьев…

Ослепшее чудовище билось среди осколков стекла, натыкаясь на предметы и опрокидывая мебель… Эфир поднял с пола черную птицу, судорожно вытянувшуюся в его ладонях. Ее гаснущий взгляд отозвался в его глазах вспышкой режущей боли.

Гвиадов был явно расстроен и чем-то встревожен, тем не менее он приторно улыбнулся Варваре.

Она села в кресло и без страха заглянула в лицо «дракона»: если знаешь, кто перед тобой, знаешь его тайны и подноготную, бояться глупо и бессмысленно.

– Итак, мы наметили все грани вашего эксперимента. Ваша работа будет заключаться в подборе и тестировании группы. В нашем распоряжении есть сайт самоубийц и база столичной «Скорой помощи». Просмотрите их досье и составьте гармоничный коллектив, помните, что разнообразие – одно из условий устойчивости системы.

– Я полгода работала с этим контингентом, – осторожно напомнила Варвара, – у меня остались координаты нескольких человек, сохранились переписка и электронные адреса, мне нужно только выйти на мой «почтовый ящик». Скажите, я могу им воспользоваться?

– Разумеется, но должен вас предупредить, чтобы вы не предпринимали лишних шагов, вы понимаете, о чем я?.. – многозначительно заметил Гвиадов.

– Хорошо, немного отдохну и уже завтра приступлю к работе, но сначала – свидание с Воскресшим!

– Только после того, как соберете группу, – отрезал Гвиадов.

В тишине подземелья слышался далекий, едва различимый лай: черные псы Смерти стерегли узников «Валхаллы».

Если хочешь покоя, не заглядывай в бездны, даже если это зеркальная гладь озера с приветливым названием, ну а коли уж заглянул – не посетуй, что с той стороны водяной амальгамы кто-то так же всматривается в тебя и мучается неодолимым барьером.

Есть среди мещерских болот озеро Светень, если смотреть с высоты – не велико оно, а знаменито тем, что изредка видят в нем чудищ незнаемых, вроде древних драконов и ископаемых ящеров. И неудивительно: тишина и сырость здешних мест манят всякую земноводную живность. Мелкие рыбешки, вроде снетка или плотицы, вымахивают с крупного карася. В траве шуршат ужи с руку толщиной, и греются на корягах крупные, тяжелые гадюки, размером никак не меньше этих коряг, оттого нет-нет да и привидится кому-нибудь из местных жителей то летающий змей, то чудовище вроде Кросненского гада.