Отпустив советников, Эмиль вернулся в кабинет, сел за письменный стол и принялся писать. Еще через полчаса перед ним склонился в поклоне дюк Хелиус, занимавший при Иссе и Люкке должность Хранителя Королевской Печати. О смерти короля ему было известно, однако он очень удивился, обнаружив в королевском кабинете Эмиля, и даже не пытался удивления скрыть.

— Мне нужна печать, дюк Хелиус, — сказал Эмиль, и удивление на лице Хранителя сменилось священным ужасом.

— Но это невозможно, ваше высочество! — вскричал он. — Только король… имеет право…

За этот день, подумал Эмиль, я слышал слово «невозможно» уже раз сто, не меньше. И это начинает раздражать. Что за идиоты!

— Повторяю: мне нужна печать!

— Ваше высочество, — дрожащим голосом выговорил Хранитель, с достоинством выпрямляясь, — вы можете приказать бросить меня в темницу, но закон…

— Нет, — задумчиво сказал Эмиль, подперев голову ладонью и глядя на него, — я сделаю кое-что получше. Я прикажу отрубить вам голову за измену короне.

При этих словах подбородок дюка Хелиуса затрясся, седые брови скорбно поднялись, а лицо в целом приняло одновременно испуганное и высокомерное выражение.

— Ваше высочество, я всегда верно служил короне…

— Если бы вы верно служили короне, я не слышал бы сейчас от вас слова "невозможно", — заметил Эмиль. — Последний раз спрашиваю: получу я печать или нет?

Дюк Хелиус, с видом бледным и оскорбленным, безмолвно подошел к секретеру розового дерева, извлек из-под одежды висящий на цепочке, наподобие кулона, ключ и отпер им один из многочисленных ящичков. Через минуту королевская печать была в руках Эмиля.

— А где перстни? — поинтересовался он.

— У вашего брата, ваше высочество.

Эмиль кивнул. Вот уже двести лет вместе с короной от короля к королю переходили три перстня, подтверждающие полноту королевской власти: сапфировый, опаловый и рубиновый. Их касотские короли часто использовали в качестве печаток. Обычно, к новому владельцу они переходили вместе с короной; разумеется, их местонахождение весьма занимало Эмиля. Печать же ему понадобилась, дабы удостоверить свой первый приказ, касающийся немедленного помещения под стражу мэтра Алардина.

Брастиас, явившийся в королевский кабинет сразу после ухода расстроенного и оскорбленного в лучших чувствах дюка Хелиуса, очень удивился, увидев королевскую печать на врученном ему документе, но вопросов задавать не стал. Отсалютовал и удалился исполнять приказание.

— Тармил, я хочу, чтобы ты возглавил гильдию Гесинды, — без околичностей заявил Эмиль при следующей встрече с придворным магиком. Вечерело; весь прошедший день Эмиль провел на ногах и чувствовал себя почти больным, но не позволял себе расслабиться. Тармил явился к нему в личные апартаменты, где принц, наконец, смог скинуть камзол и прилечь на кушетку, к которой был придвинут невысокий столик с вином и кушаньями.

Тармил удивленно приподнял брови.

— Но мэтр Вилар?..

— К Борону мэтра Вилара! То есть я хочу сказать, что этот трухлявый пень все равно скоро помрет, толку от него никакого. Гильдия должна наконец стать такой, какой ей полагается быть. В ней должны состоять магики, а не эти чокнутые книжные черви!

— Не слишком ли круто ты забрал?..

— Нет, — отрезал Эмиль и взял с блюда ломтик тонко нарезанного мяса. — Попробуй этой оленины, Тармил. Очень нежная.

— Благодарю, я уже отужинал, — не слишком почтительно отозвался Тармил и сел по другую сторону столика на низкую бархатную скамейку. — Нет, Эмиль, в самом деле. Над твоим покойным братом еще даже не провели службу, а ты распоряжаешься всем, как будто ты… как будто ты король.

Эмиль усмехнулся.

— Разве это не так?

— Ты еще не коронован.

— Это ненадолго.

— Ты слишком торопишься. Нельзя менять законы по собственной прихоти.

— Почему?

Тармил не нашелся что ответить. Все сильнее поведение юноши удивляло и настораживало его. Такая резкая перемена… этот переход от тихого, незаметного существования к быстрой, беспощадной деятельности.

— А чем, между прочим, тебе помешал мэтр Алардин?

— Ты уже знаешь? Кажется, кое-кому из придворных вельмож не помешало бы подрезать языки: они слишком много болтают!

— И все-таки?

Эмиль посмотрел магику в глаза и ответил спокойно: