Логан тяжело вздохнул. Как просить об этом ее, дочь смертельного врага? Может, сказать, что Питер — его друг? А что, если брата держат в темнице замка Фултон? Как признаться, что он разыскивает злейшего врага ее отца?

А может, лучше пока держать рот на замке, а глаза и уши открытыми? И что тогда? В таком случае он может провести в замке Фултон долгие годы.

Вдруг ему вспомнились теплые, нежные руки и мягкие, женственные губы девушки. Будь все трижды проклято! Мысли об этой красивой девушке преследовали его весь день. Ее покорность, а вместе с тем упрямое сознание своей правоты перед лицом разъяренной мачехи внушали уважение. А когда та женщина ударила Солейс, неведомое доселе чувство вдруг охватило Логана. Он даже не сразу осознал, что это было желание защитить и утешить Солейс. Только усилием воли он подавил желание броситься на помощь девушке.

И вот теперь, поздно ночью, вместо того чтобы думать, как спасти брата, Логан старался вызвать в памяти ее глаза, похожие на омытую дождем зеленую листву, и гадал, каковы на вкус губы девушки.

Господи, ну почему судьба так несправедлива к нему? Почему из всех девушек в мире он выбрал именно дочь Фариндейла? Неужто не мог найти смазливую девку, чтобы удовлетворить похоть и навсегда забыть о ней? Да вот хотя бы ее сестра… уж она бы не отказалась. Логан вспомнил, как та то и дело словно случайно появлялась у него на пути, всем своим видом показывая, что заинтересовалась им. Но это не трогало Логана. Он и прежде встречал таких, как она, и не раз — несмотря на благородное происхождение, эти дамы не знали, что такое истинное благородство. При мысли о Бет Логан презрительно усмехнулся. Конечно, она хороша собой. Но в ее голубых глазах нет ни теплоты, ни сострадания, ни настоящей доброты. Возможно, она и потешила бы его мужское тщеславие, но только на короткое время.

Вдруг сокол, сидевший на его плече, забеспокоился и вцепился когтями в кожаную нашлепку. Покосившись на него, Логан заметил, что сокол настороженно вглядывается в темноту.

Он приник к бойнице, гадая, что встревожило птицу. Воины Баркли суетились внизу, строя осадные машины. Логан перешел к другой бойнице, пошире, и посмотрел вниз. Глаза его внимательно обежали внутренний двор замка. Множество факелов возле дозорной башни бросали вниз дрожащие отблески, и Логан мгновенно убедился, что двор пуст.

И тут хрупкая фигурка, вынырнув из темноты, быстро пересекла двор и проскользнула в дозорную башню. Он тотчас узнал ее. Странно. Что она делает здесь, да еще ночью? Что задумала Солейс?

На следующее утро Логан вышел в большой зал к завтраку и, как обычно, оказался в полном одиночестве. Крестьяне избегали сидеть рядом с ним и его соколом. Логана это вполне устраивало. Служанка, наполнив его кружку, двинулась к другому концу стола. Обмакнув ломоть хлеба в блюдо с подливой, Логан откусил большой кусок и покосился на сокола. Птица с явным интересом разглядывала содержимое его тарелки, и Логан, отрезав маленький кусочек мяса, угостил своего пернатого приятеля.

Вдруг птица, насторожившись, подняла голову. Логан проследил за ней взглядом и увидел Солейс. Она пробиралась к своему месту мимо выстроенных рядами длинных столов. С первого взгляда он понял, что девушка чем-то раздражена. Впрочем, заметил это не только он. Даже слуги, сновавшие от стола к столу, торопились поскорее убраться с ее дороги, а собаки, грызшиеся из-за кости, поспешно залезли под стол.

Сжав кулаки, Солейс остановилась напротив господского стола, за которым сидели ее мачеха, Бет и Грэм. Гул голосов в зале мгновенно стих — все с любопытством ждали, когда наследница Фариндейла даст волю гневу. Логан вытянул шею, стараясь не пропустить ни единого слова.

Грэм поднял голову и, встретившись взглядом с Солейс, улыбнулся.

Девушка решительно взошла на помост, на котором стоял хозяйский стол.

— Мне следовало бы велеть, чтобы тебя заковали в кандалы!

— Солейс! — возмущенно прошипела Элисса. Упершись кулачками в стол, Солейс подалась вперед и в упор взглянула на Грэма.

— Ты… как ты смеешь? По какому праву ты отдаешь приказы моим солдатам? По замку бродит убийца, а я ничего не знаю?

— Убийца? — Элисса побелела как полотно.

Логан оцепенел. По залу прокатился изумленный, испуганный шепоток.

— Миледи, — примирительно проговорил Грэм, — я только хотел защитить…

— Защищай мою мачеху! Защищай мою сестру, если уж тебе так хочется! Но мне твоя защита не нужна!

— Что это за разговоры о каком-то убийце? — спросила Элисса.

— Охранника нашли в донжоне с размозженной головой, — вполголоса объяснил Грэм.

И вновь при этих словах по залу прокатился тревожный ропот. Когда снова наступила тишина, Логан услышал вопрос Солейс:

— Кто-нибудь из пленников исчез?

— Нет, — ответил Грэм. — Это-то и странно! А беднягу стражника даже не ограбили.

— Пленников расспрашивали? Может, кто-то из них что-то заметил? — осведомилась Солейс.

Логан стиснул кружку с элем. Если те бедняги что-то рассказали, значит, ему предстоит еще один, даже более опасный поход в донжон. Он поднес кружку к губам и сделал большой глоток, но даже не почувствовал вкуса эля.

— Но ведь все они давным-давно разучились разговаривать, — заметил Грэм. — Дорогая моя, вам незачем забивать этим вздором свою головку! Поверьте, я со всем управлюсь!