Всё это, бесспорно, было так, за исключением одного важного нюанса. Гаишники, они совсем даже не идиоты. Сразу догадались бы, что перед ними совсем не та личность, фотографии которой вклеены в паспорт и автомобильные права милейшей Аделаиды Семёновны.

Короче говоря, Ник, недовольно закусив губу, заглушил мотор, ключ зажигания бросил в нагрудный карман блузки и, мысленно перекрестившись, вылез из «Жигулёнка». Жалко, конечно же, было терять драгоценное время, да ничего не поделаешь: объективная реальность, данная нам в ощущениях, штука упрямая…

Передние дверцы «Ауди» одновременно распахнулись, и на асфальт Кольцевой (на театральные подмостки?) выскочили – словно чёртики из табакерки – два классических «братка»: кожаные жилетки на голое тело, мускулистые ручищи в синих татуировках, золотые цепи, сытые морды, холодные рыбьи глаза, бритые затылки…

Один из обломов был облачён в чёрные, плотно облегающие кожаные джинсы, другой же, напротив, в легкомысленные цветастые шорты.

– Попала ты, бабуля! – радостно скалясь, объявили «шорты». – Баксов так на восемьсот-девятьсот. Как думаешь, Боб?

– Не, Макс, я конкретно не согласен с тобой, – в соответствии с заранее разработанным сценарием, подчёркнуто невозмутимо возразили «кожаные джинсы». – Тысяча двести, и никак не меньше! Чего молчишь, старушка пухлая моя?

– Требую незамедлительных и развёрнутых извинений! – непреклонно и желчно заявил Ник, находясь в образе бойкой Аделаиды Макаровны, никогда не лазавшей за колючим словцом в карман. – Хамы трамвайные подзаборные. Хряки колхозные откормленные. Мордовороты уродливые необразованные. Иосифа Сталина на вас, бандерлогов безмозглых, нет…. Ну, будем извиняться, голуби сизокрылые? Я жду!

– За что – извиняться? – искренне опешили «братки».

– Во-первых, за «бабулю». Во-вторых, за «старушку пухлую». Оцениваю моральный ущерб в пять тысяч долларов США и немедленно пишу заявление в Генеральную Прокуратуру. А также: в Хельсинскую ассоциацию бескорыстных правозащитников, в Брюссельский Высший Арбитраж, и, естественно, полномочному представителю Президента России по правам человека…. Впрочем, в случае принесения искренних и раболепных извинений, готова согласиться на три с половиной тысячи…. Итак, христопродавцы? Ваша очередь, излагайте…

– Совсем офигела, фря очкастая? – обиженно удивился Боб.

– Ты, мадам, лучше полюбуйся на царапину, что оставила на боку нашей «ласточки», – миролюбиво посоветовал Макс. – Длинная такая получилась, глубокая, извилистая.

– Сперва извинения и три тысячи долларов, а уже потом будем любоваться на вашу крохотную и смешную царапину…

– Да ты платить не хочешь, зараза говорливая? – наконец-таки, догадался медлительный Боб. – Так, быстро отдавай свой паспорт и ключи от «мыльницы»!

– Мой обожаемый зять трудится полковником МВД! Ясно? Вы, жлобы дешёвые, теперь с магаданской кичи лет десять не слезете. У самой тюремной параши жрать и спать будете. Все зубы потеряете – во время цинги зимней, кровавой…

– Бабка, за языком смотри!

– Серый волк тамбовский – «бабка» тебе, молокосос татуированный! Пархатый такой волчара, худой, туберкулёзный и блохастый…

Честно говоря, Ник ещё долго мог бы заниматься дешёвым трёпом, то бишь, играться «в тянучку». Причём, с большой вероятностью того, что «браткам» вся эта тягомотина быстро надоест и они, плюнув на прощанье, уедут по своим непростым и насквозь неправедным делам…. Но неожиданно в его голове шустрой мышкой пробежала разумная и очень своевременная мысль: – «Братец, а было бы совсем даже неплохо – сменить машину! Что значит – зачем? Вот, представь себе такую яркую и весьма правдоподобную картинку. Идёт это наша Аделаида Макаровна из поликлиники. Идёт, и как это и не странно, никого не трогает…. Глядь, а любимого «Жигуля» на месте-то и нет! Что она сделает в этом случае? Правильно, тут же наберёт «02» и заявит о наглом угоне любимого автотранспортного средства. Со всеми вытекающими последствиями, ясен пень…. Оно нам надо? А у этих автоподставщиков, наверняка, на «Ауди» повешены «левые», нигде не засвеченные номера. Что, согласись, гораздо безопаснее. Да и в милицию они, скорее всего, обращаться не будут…. Как тебе идея?».

Признав, что идея вполне здравая, Ник резко сблизился с «братками», неосторожно стоящими плечом к плечу, то есть, совершенно не страхуя друг друга. Удар, пируэт, удар, правка, пируэт, удар, правка. Секунд пятнадцать-двадцать ушло на всё про всё…

Он, повертев головой из стороны в сторону, мгновенно оглядел пустынное шоссе, подхватил бесчувственного Боба под мышки, негромко крякнув, перевалил тяжёлое тело через металлический отбойник и отправил вниз по крутому откосу – на неотвратимую встречу с придорожным кустарником. Через полминуты и Макс, вернее, его бренное тело, украшенное кожаной жилеткой и цветастыми шортами, повторило этот тернистый путь…

Прихватив с собой тёщину сумку, Ник осторожно, стараясь не упасть, спустился по дорожному откосу. Первым делом он оттащил тела «братков», всё ещё пребывающих без сознания (пульс присутствовал), в густые заросли ракитника и заботливо уложил на мягкий, светло-зелёный мох. Потом тщательно обыскал карманы незадачливых жуликов и отложил в сторону приглянувшиеся ему штучки: водительские права, заряженный пистолет ТТ и запасную обойму к нему, баллончик со слезоточивым перцовым газом, ключи от «Ауди». В качестве финального (полуфинального, четвертьфинального?) штриха, он переоделся в свою повседневную одежду, присев возле ближайшей чистой лужицы, старательно смыл с лица женскую косметику, а вещи дражайшей Аделаиды Макаровны рачительно и предусмотрительно сложил в сумку.