– На Тургенева, – услужливо подсказал Ник.

– Точно, на Ивана Сергеевича! Да, с выдержкой у вас – более чем…. Наши бурные аплодисменты!

– Простите?

– Ну, как же! – Путин наполнил свой бокал благородно-янтарной жидкостью, непринуждённо отхлебнул, одобрительно поцокал языком и пояснил: – Ведь, кажется, именно у вас, мон шер, недавно похитили любимую и обожаемую супругу? Я не ошибаюсь? Вот, видите…. А вы спокойны и невозмутимы – словно слон из джунглей в период сезона дождей. Я, право, нешуточно удивлён и восхищён…

– Ерунда! – небрежно отмахнулся Ник. – Нервничать и сомневаться, как меня учили в своё время, надо сугубо в мирное время. Во время же боевых действий все эмоции исключаются. Тупо, однозначно и навсегда. Если, конечно же, хочешь выиграть в схватке и остаться в живых – наварив при этом немного деньжат…

– Вас очень хорошо учили. В своё время. Про несовместимость расшатанных нервов и победоносных боевых действий…. Кстати, почему вы, если не секрет, называете меня Владимиром?

– Просто так, по мимолётным и ненавязчивым ощущениям. Без всякой задней мысли. Вам не нравится?

– Нравится. Просто всё это немного странно…. Видите ли, одного из моих двоюродных дедушек, действительно, звали Владимиром…. Да, Николай Сергеевич, вы воистину – необычный человек! Жаль, что мы работаем в разных упряжках….

– Может, сражаемся на разных сторонах уличной баррикады? – широко и радостно улыбнулся Ник, изображая полную расслабленность и идиотическую беззаботность. – Французу такое сравнение должно быть более близким и понятным.

– Француз, англичанин, русский, грузин…. Какая, собственно, разница? Национальные и этнические грани стираются с каждым прошедшим десятилетием. Баррикады? Бросьте, мой друг, не будьте излишне романтичны. Романтика расслабляет, не хуже пургена…. Вы, эсквайр, даже не улыбнулись? Видимо, я разучился весело шутить на русском языке…. Всё равно, никаких баррикад нет и в помине. Да, и не намечается…. Есть только вместительный повозки, на которых серьёзные ребятишки планируют вывезти некие драгоценности. Вы работаете на одних ребят, я, как это и не печально, на других, противоположных. Вот и все дела. Ничего личного…. Может, перейдём к делу?

– Перейдём. Что я должен сделать, чтобы вы освободили мою жену? Надеюсь, что она жива и невредима?

– Цела и невредима! – болезненно поморщился Путин-Виньон, демонстрируя указательный палец левой руки, заклеенный пластырем. – Очень шустрая девица. Ну, очень! Успела укусить меня, пока не подействовали пары хлороформа…. Не волнуйтесь, господин Нестеров, с ней не случится ничего плохого. Это, в первую очередь, не в наших интересах.

– Я смогу поговорить с ней по телефону?

– Безусловно. Только попозже. Во-первых, после того, как мы с вами договоримся обо всех деталях. Во-вторых, когда прекрасная мадам Мария проснётся. Думаю, – француз с русско-грузинскими корнями мельком бросил взгляд на циферблат наручных часов «Полёт», – это произойдёт минут через десять-пятнадцать…. Мы же с вами, Николай Сергеевич, успеем договориться за означенное время?

– Безусловно, договоримся. У нас с вами, просто напросто, нет другого выхода. В противном случае, милый мой Володя, извините, но мне придётся убить вас…

– Премного благодарен, милостивый государь! – совершенно по-детски надулся псевдо-Путин. – Впрочем, вы, скорее всего, правы. Другого выхода не существует…. Итак, от вас требуется следующее. В ближайшее воскресенье, в районе восьми часов вечера, к двери хранилища банка господина Ивана Ануфриева подойдёт наш человек. Вы, увидав его на экране монитора, откроете дверь. Вот, собственно, и всё. Сущая ерунда…

– Как будет выглядеть вас посланец?

– Трудно сказать. В том плане, что я не знаю, какие галлюцинации и фантомы вас посетят в тот конкретный момент. Ведь, судя по некоторым косвенным признакам, сейчас вы ассоциируете меня с Президентом России – господином Владимиром Путиным? Я ведь угадал?

– Откуда вы знаете? Я не про Путина, а про галлюцинации…. Это вы похитили Пал Палыча?

– Что вы сказали? – тут же напрягся собеседник. – Профессор Сидоров похищен? Я ничего не знал про это…. Нет-нет, это не мы! Даже и не думайте…. Вот же чёрт побери! Чего-то такого я и ожидал! Все эти важные и безупречные клиенты – такие суки. Как говорите вы, русские, рваные сучары. Позорные и наглые самки бешеной собаки! Никогда не доводят до сведения рядового исполнителя даже десяти процентов правдивой информации. Да, большие деньги портят даже самых честнейших – когда-то, в далёкой юности – людей…

Тоненько и настойчиво запиликал – гимном России – мобильный телефон, Путин, извинившись, достал из кармана лётной куртки громоздкую чёрную трубку, нажал на нужную кнопку и известил:

– Здесь первый! Докладывайте сжато и коротко! У вас – на всё – десять секунд!

Выслушав доклад, он нахмурился, запустив по высокому лбу сеть глубоких задумчивых морщин, спрятал мобильник обратно и неожиданно загрустил-задумался, подперев подбородок острыми кулачками.

С представителем неизвестных рваных и позорных сучар стала происходить странная метаморфоза: черты лица «поплыли» и слегка затуманились, более того, весь в целом Франсуа Виньон задрожал и сморщился, словно бы собираясь растаять в воздухе…

Ник, догадываясь о сути происходящего, плотно прикрыл глаза и чуть заметно потряс головой.

Через некоторое время он снова посмотрел на собеседника, всё так же пребывающего в состоянии глубочайшей задумчивости, и только с огромным трудом удержался от удивлённого восклицания: перед ним сидел уже совершенно другой человек. Рыхлое, заметно опухшее лицо, покрытое чёрными точками угрей, лохматые сальные волосы, старомодные, почти квадратные очки, мятый тёмно-коричневый костюм, дурацкий светло-салатный галстук, маленький, чуть заметный чёрный диск, закреплённый в левом ухе…