Яцек пристроился чуть позади Марека. Ровно настолько, чтобы это не было унизительным для него и его господина, пана Анджея. Он был покрупнее Марека, дебел телом и кроток духом. Хороший стремянный и слуга, плохой воин. Впрочем, при нужде его прямой немецкий палаш был не менее грозным оружием. И он, как и Марек, был по самые по конопатые уши влюблён в Зарину, верную служанку госпожи Татьяны... И столь же безответно... пока.

– Звали, господин? – звонко спросил Марек, на глазах красотки-Зарины, вздымая коня на дыбы.

– Звал! – коротко ответил пан Роман. – Ты, Мариус, и ты Яцек, отправляйтесь-ка в разведку! Поглядите, что нас по дороге впереди ждёт. Далеко не заезжайте, вёрст десять проедете и – назад! И – осторожно, Марек! Попусту не рискуй!

Яцеку он даже напоминать не стал. Этот шестнадцатилетний увалень и так без приказа не потянется... хотя не лентяй, но – трус жуткий!

– Понял! – скривился Марек. – Как прикажешь, господин... Можно я пистоли немецкие возьму?!

Вопрос был задан так неожиданно, что пан Роман аж вздрогнул. Потом покосился на внешне равнодушную, а на деле внимательно прислушивающуюся к разговору Зарину и усмехнулся.

– Возьми... пару! Смотри только, ключ не потеряй!

Марек, расцветший как розовый цвет, пулей метнулся в низенькую палатку, которую успели разобрать для панов, и вскоре вернулся обратно. К сабле и длинному черкесскому кинжалу добавились два огромных, в четверть его роста пистоля. Вкупе с коротким, но очень мощным турецким ружьём и двумя собственными, тоже турецкими пистолями, вооружение Марека представлялось крайне серьёзным. Яцек, тот к палашу присовокупил лишь рушницу, притом не слишком хорошую... Пан Анджей, протратившийся на книгах, на вооружении оруженосца, в боевые качества которого не верил вовсе, экономил сверх всякой меры.

– Поехали! – нетерпеливо ёрзая в седле, крикнул на него младший по возрасту, но от того ничуть не менее боевой Марек. – Что ты рассусоливаешь?!

Яцек неторопливо зарядил рушницу, забрался в седло и, только проверив, легко ли добываются палаш и кинжал из ножен, кивнул:

– Поехали!

Теперь уже не торопился Марек. Завидев невдалеке Зарину, он шагом послал к ней своего Огонька и, придержав его всего в паре саженей, громко спросил:

– Что привезти прекрасной панночке? – склонившись притом к самой холке.

– Ежа! – похоже, прежде чем подумать, как следует, брякнула «прекрасная панночка» которой ещё не исполнилось восемнадцати.

Слегка опешивший, Марек, однако подчинился.

– Как пожелает самая красивая девушка на свете! – он развернул коня на одних только задних ногах и бросил его в намёт.

Обстоятельный Яцек, в душе которого выли на сотню голосов чёрные кошки, загонять коня не стал. Всё одно, Марек скоро утомится ехать один... Тогда он его и нагонит!

Марек, однако, вопреки всему, проскакал галопом почти версту и к тому моменту, как бивак растаял в надвигающейся темноте, их разделяло не меньше полёта стрелы, выпущенной из татарского лука.

– Яцек, догоня-ай! – рявкнул Марек во весь голос.

– Сам погоняй! – негромко огрызнулся Яцек. Однако коня пришпорил. Такой же флегматичный, как и хозяин, мохнатый его ногаец потрусил чуть быстрее. Марек нетерпеливо приплясывал в седле.

– Ну, чего ты?! – сердито спросил Марек, когда между ними оказалось меньше сажени, и кони медленной рысью направились к темнеющему в паре вёрст лесу. – Есть не хочется?

– А мне и впрямь торопиться некуда! – мстительно возразил Яцек. – Мне ежей посреди ночи искать не предлагали! Как ты будешь их искать? Задницей голой под каждый куст залезая?! Нет, ты всё же дурень, Марек! Надо же, так нарваться!

– Подумаешь! – беззаботно присвистнув, что в глазах жутко суеверного Яцека было ужасно дурной приметой, возразил Марек. – Найдём как-нибудь! Вот жрать хочется... Вот растяпа я! Ведь был в палатке! Там и стол уже накрыт... почему ничего взял?! Там ветчина, сала шмат, бок бараний с кашей...

– Растяпа! – радостно согласился Яцек, ковыряясь в ольстредях.

– Растяпа! – продолжал корить себя Марек. И вдруг издал горловой звук, поперхнулся. Прямо перед ним, ароматом сводя с ума, а видом внушая весёлый ужас, розовел огромный шмат той самой, ещё в Коломне купленной ветчины. На полти вчерашнего хлеба. Покрытый сверху огромным солёным огурцом... Хрустящим, тем не менее - проверено!

– Яцек... – враз осипшим голосом прохрипел Марек. – Откуда?! Ты – колдун! Чернокнижник! Как вернёмся обратно, я исповедуюсь отцу Никодиму, и мы прилюдно сожжём тебя, еретика и чернокнижника, на костре! Как это бишь называется-то...

– Сам ты еретик и чернокнижник! – промычал набитым ртом Яцек. – А я – предусмотрительный. Пока ты за пистоли бесполезные хватался, я в мешках у Казимера покопался... Он у нас запасливый!

– Он тебе голову открутит! – весело пообещал Марек. – Вспомнил!!! Аутодафе называется такой костёр! Яцек, тебя сожгут на аутодафе!