Но ничего у него не выйдет! Уж я-то знаю, как обращаться с такими типами!

– Саша, у тебя такой свирепый вид! – хихикнула Лерка. – Что случилось, зубы болят?

– Сама знаешь, что случилось. Не хочу встречаться ни с какими его друзьями! Это уже слишком. Перебор. Ты что, забыла, зачем я сюда приехала?

– А ты что, забыла, что у меня сегодня день рождения? – похлопав ресницами, половина из которых были накладными, передразнила меня Лерка. – И потом, тебя же никто не заставляет закрутить с ним роман. Повеселишься, выпьешь, поешь вкусно. А вдруг он симпатичный?

– Сомневаюсь, – хмыкнула я, – скорее всего, он такой же, как этот твой пляжный мальчик…

Мне пришлось замолчать, потому что мы как раз подошли к ресторану. А что, вполне миленькое заведение. Небольшой зал с потухшим камином и деревянными столиками и уютная веранда, выходящая на море. Для нас был забронирован столик на веранде – уже только за это Паникосу можно было сказать спасибо. Потрясающий вид, открывшийся с ресторанной веранды, немного примирил меня с действительностью. Что ж, буду молчать, пить вино и смотреть, как красная солнечная дорожка на морских волнах незаметно превращается в серебряную лунную.

– Лера! Саша! – Распахнув благоухающие туалетной водой «Ямамото» объятия, на нас надвигался Паникос. – Мы так рад вас видеть! Вы опоздать! Мы проголодаться. Лера – божественно красив.

Паникос расцеловал мою подругу в обе щеки (щеки, кстати, у нее были подозрительно красными). Потом он перевел взгляд на меня и, странно булькнув, умолк. Наверное, у него язык не повернулся сказать, что я тоже «божественно красив». Я без особенного энтузиазма пожала его руку (опять потная ладонь! Неужели Лерка не обращает на такие мелочи внимания?!).

Ну и ладно, ну и обойдемся без ваших переслащенных комплиментов. Я и без вас прекрасно знаю, что выгляжу сегодня не ахти.

Зато Паникос расстарался так, словно ему предстояло побывать на королевской аудиенции. На нем были черные брюки, узкие, как балетное трико (что же это за манера такая – выпячивать на всеобщее обозрение части тела, которые их гордый обладатель явно считает лучшими? Или у них так принято?!), и белая шелковая рубаха с вырезом практически до талии. Он являл собою что-то среднее между исполнителем танца фламенко и стриптизером из дорогого клуба. Лера была в полном восторге. Она хозяйским жестом взяла его под руку.

– Идем со мной! Я знакомить Саша с моя друг! – радостно объявил Паникос.

Улыбаясь, я послушно последовала за ними.

Я предвкушала, какое разочарование ожидает друга Паникоса. Наверняка ему было обещано, что придут две русские красавицы – ведь Паникос видел меня всего однажды, и я была в купальнике (и не просто в купальнике, а в купальнике «Селин»!). А теперь вот выяснится, что одна из красавиц представляет собою мымру в жуткой футболке. Почему-то эти мазохистские мысли доставляли мне смутное удовольствие.

– Моя друг. Майкл Рикман. Саша. Саша – тоже моя друг, – церемонно объявил Паникос.

Я вскинула глаза – передо мной стоял загорелый блондин с пронзительно-голубыми глазами.

У него были светлые длинные ресницы – это придавало его лицу некую трогательную детскость. Почему-то я не ожидала, что друг Паникоса может оказаться европейцем. На этом Майкле Рикмане были простые выцветшие джинсы и просторная белая футболка. Он не был похож ни на пляжного Аполлона, ни на ветреного южного искателя приключений. Ладно уж, не буду юлить вокруг да около, скажу вам напрямую – этот Майкл Рикман был роскошным мужиком. Как раз в моем вкусе. И если бы не Эдуард, который ждал меня в далекой Москве…

Опомнись, Кашеварова! О чем ты думаешь? Ты приехала на Кипр, чтобы обдумать предложение Эдика. В первый раз в жизни тебе, дубине стоеросовой, предложили руку и сердце. И вместо того, чтобы вдумчиво взвесить все «за» и «против», ты пялишься на первого встречного мужика.

– Саша. – Моя улыбка была холодноватой, светской.

Так и положено улыбаться невестам.

Он вежливо пожал мою руку. Ладони у него, кстати, были сухими. Но это я так, к слову.

– Саша? – переспросил он, сделав ударение на последний слог. – Красивое имя.

В отличие от Паникоса Майкл Рикман говорил на английском бегло, у него было безупречное оксфордское произношение. И это неудивительно, потому что, скорее всего, он…

– Майкл, вы ведь британец? – спросила я.

– Да, – немного удивленно подтвердил он, – но временно работаю здесь, в Лимассоле. В банке. У моих родителей здесь дом… А у вас каникулы?

– Что-то вроде того.

– Что же мы стоять? – Паникос сверкнул двумя рядами белоснежных крупных зубов. В тусклом вечернем свете он казался темнокожим. – Пройти за стол. Наша форель. Для Саша – баран!