Шрифт:
– Но в любом случае, ch'erie поскольку у тебя ведь нет работы, – продолжала она как ни в чем не бывало, – и поскольку должность номер два у Антонио только что освободилась…
– Клас отказался от должности? – перебила ее Эдвина, не веря своим ушам.
В голосе Анук появились звенящие нотки ее фирменной модуляции.
– Ну, не совсем так, дорогая. Скажем так…он больше не работает у Антонио де Рискаля.
– Понимаю. Другими словами – его уволили.
– М-м-м… да, полагаю, можно сказать и так.
– И ты позвонила, чтобы узнать, свободна ли я и не соглашусь ли занять его место? Ведь верно?
– Дорогая! Да ты просто психолог!
– Я бы с радостью согласилась, Анук. Правда.
– Изуми-и-ительно!
– Но, к сожалению, я не могу.
– Но, дорогая, ты обязана сказать „да"!
– Увы, Анук, не могу.
– Но почему?
– Ты хочешь сказать, что ничего не знаешь?
– Не понимаю, дорогая. Чего именно я не знаю?
– Что на 7-й авеню, 550 появился новый съемщик.
– Да? И кто же?
– Я! – Эдвина чуть не поперхнулась от смеха. – Ты знаешь, что я теперь модельер? И у меня собственная фирма?
– Нет, – процедила Анук сквозь зубы, – не знаю!
– И бросила трубку.
Прежде чем снова снять трубку, Анук пришлось выждать пять минут, чтобы прийти в себя. Сделав несколько глубоких вдохов, она золотой авторучкой набрала номер. Услышав голос Лиз Шрек, бодро сказала:
– Лиз? Дорогая, это Анук!
На другом конце провода было мертвое молчание.
– Лиз? Вы меня слышите?
– Да, миссис де Рискаль, – ядовито выговорила Лиз прокуренным голосом, – слышу.
– Прекрасно. Послушайте, дорогая, я только что завтракала с Антонио, и он рассказал мне… о том злосчастном инциденте, который произошел сегодня утром. Я ушам своим не поверила!
– Так поверьте им. Они вас не обманули.
– Лиз, нам надо встретиться и обо всем поговорить. Вы же знаете, для нас вы – как член семьи…
– Зато вы не члены моей семьи, – отрезала та. Анук с трудом подавила желание огрызнуться. Вместо этого она пропела обиженным голосом:
– Ли-и-из! На вас это не похоже!
– Послушайте, миссис де Рискаль, если вы позвонили, чтобы опять заманить меня в этот сумасшедший дом, то забудьте об этом. Вы только потратите свое и мое время.
– Лиз! Уверена, что вы это не серь…
– Другими словами, можете сами взять эту работу и отвалить. N'est-ce pas?
Это была последняя капля. Пусть эта баба катится к черту и прямо сейчас. Она больше не намерена ее терпеть. И в сторону вежливость.
– Теперь вам конец! – прошипела Анук, отбросив приличия. – Еще посмотрим, получите ли вы рекомендации!
– К вашему сведению, миссис де Рискаль, я в них не нуждаюсь, – фыркнула Лиз. – Я уже нашла другую работу.
Анук лишилась дара речи.
Почувствовав, что попала в самое больное место, Лиз решила, что невредно будет и повернуть нож в ране разок-другой… пусть Анук позлится.
– Дело в том, – продолжала Лиз обычным голосом, – что мы наверняка еще встретимся, я буду работать на 7-й авеню, 550. Ну не нелепость ли? Представить, что получу работу у Эдвины Робинсон, ну кто бы мог по…
Анук так резко бросила трубку, словно по ней прошел ток.
45
– Лес, – монотонно и угрюмо повторила Аллилуйя, – ну как мы можем соединить их, если она даже и говорить о нем не хочет?
Они сидели на огромном сером валуне в Центральном парке, глядя на две отливающие маслянистым блеском башни Сан-Ремо одновременно с отвращением и надеждой.
Лесли Шеклбери тоже вздохнул и пожал плечами.
– Я в отключке. Она твоя мать. Ты лучше знаешь.
Взглянув на него, Аллилуйя в очередной раз прикрыла глаза: с ума сойти можно, как он одет. Жестко накрахмаленная рубашка в клетку с торчащей из кармана линейкой, длинные гавайские шорты, белые носки вразнобой: один с синей полоской, другой – с красной; наряд довершала полосатая бейсбольная кепка с дурацким пропеллером на макушке. Ну полный финиш. Чудней не оденешься.
Принимаясь за хот-дог и забыв о его наряде, Аллилуйя сообщила:
– А знаешь, что сегодня утром он прислал еще один здоровенный букет? – И глаза ее округлились.
– Правда?
– Ага. Действительно огромный. Нью-Йорк засыпать можно!
– Такой большой? – На Лесли это произвело впечатление.
– Розовые и красные цветы. В основном розы. Слушай дальше, Лес. И как ты думаешь, что ма с ним сделала? – она продолжала усердно жевать хот-дог.
– Заставила Руби выкинуть его, а потом еще распространялась о том, как цветы жутко поглощают кислород! – Она закатила глаза. – Я тащусь.