«Может быть, Заза и права, — подумала она. — Может, действительно, утром все предстанет в другом свете?»

Потому что она знала точно: где-то там, за этим темным горизонтом, за огромной яхтой неотступно следует Джонни.

«Следует за мной. Но скоро ты лишишься меня, мальчик. Завтра мы отправляемся в Бразилию, и ты потеряешь мой след. И тогда у меня останется меньше поводов для беспокойства».

На следующий день Стефани ощутила, с какой безмолвной, почти таинственной легкостью путешествуют де Вейга. Ей казалось, что она наблюдает за каким-то огромным работающим механизмом.

Вернувшись к себе в комнату после завтрака, она обнаружила, что ее вещи уже упакованы. Всю жизнь бронирование и покупка авиабилетов, упаковка багажа были для нее неким важным ритуалом. Кроме того, все предотъездные хлопоты представляли собой приятное промежуточное состояние, когда ты уже покидаешь одно место, но еще не прибыл в другое.

Теперь же, когда обо всем заботились какие-то невидимые слуги, она чувствовала себя обделенной. Пришло в голову сравнение с осенним листком, хрупким и нежным, вынужденным подчиняться неодолимой воле ветра. Ей было как-то неуютно ощущать себя таким листком. Однако образ не отступал.

Еще острее Стефани почувствовала, что не принадлежит себе, когда к ней явился полковник Валерио, чтобы забрать ее паспорт.

— Я всегда заранее улаживаю все дела с паспортным контролем и таможней, — объяснил полковник. — Это позволяет нам взлетать сразу же, как только мы садимся в самолет.

Стефани не хотелось расставаться с паспортом: ведь это была единственная ниточка, которая еще как-то связывала ее со свободной жизнью. Но выбора не было, пришлось подчиниться.

Засунув паспорт в карман, полковник произнес:

— Спасибо, мадам. Мы вылетаем точно в пятнадцать ноль-ноль.

Его каменное лицо не выражало ничего, только две маленькие Стефани отражались в зеркальных очках. По-военному развернувшись, он вышел.

— Шагом марш, — передразнила его Стефани, глядя в удаляющуюся спину. Что он за человек? Может, не человек, а робот?

Она вышла на палубу. «Хризалида» стояла на якоре в миле от берега. Небо было безоблачным, светило солнышко, в воздухе, как белые конфетти, носились бесчисленные чайки.

Она посмотрела на часы. Почти десять.

Стефани в задумчивости сжала губы. У нее оставалось пять часов. Надо позвонить дяде Сэмми. Они не разговаривали уже неделю. Зная его, она представляла, как он волнуется. Наверное, воображение ему рисует самые мрачные картины.

Но с яхты она звонить не может: Валерио наверняка прослушивает все разговоры. Звонить из автомата с берега тоже неразумно: это будет выглядеть очень подозрительно. Так. Надо что-то придумать.

— А, вот ты где, — услышала она голос Эдуардо. Стефани обернулась на голос, и прямо в глаза ей ударило солнце. Она заслонилась рукой. К ней подходил Эдуардо. На нем была белая шелковая рубашка с тремя расстегнутыми у шеи пуговичками, белые брюки и коричневый пояс с золотой монограммой на пряжке, сандалии, наподобие тех, что носили римские легионеры: толстые коричневые ремни, скрепленные медными пряжками, обвивали щиколотки. С плеча свешивалась холщовая сумка. Он улыбался.

— Я тебя везде искал! — воскликнул он, целуя ее в губы.

Стефани улыбнулась.

— Правда?

— Конечно, правда. — Он скинул с плеча сумку. — Я осмотрел все кабинки для переодевания в бассейне. Как ты думаешь, аквамариновые купальник и плавки подойдут нам?

— Мы что, идем купаться?

— И купаться тоже, — ответил он, потеревшись своим носом о ее.

— А что еще? — Глаза ее блестели, зубы жемчужно сверкали в улыбке.

— Канн совсем близко, — ответил Эдуардо, прижимаясь к ней. Губы их встретились, и на этом разговор прекратился.

Их лодка причалила в чудном старом рыбацком порту, с узкими живописными улицами и жужжащим рынком. Выпив кофе в маленькой кофейне на берегу залива, они пошли по Круазетт, пленительной береговой полосе Канна, любуясь ее пляжами, волшебными пальмами и сахарно-белыми отелями.

В очередной раз Стефани убедилась, что Эдуардо — великолепный гид. Казалось, он знал все. Он не поленился показать ей все самые прекрасные виды. В маленьких тесных улочках они бродили по антикварным лавкам. На Рю Этат-Юни они купили самое вкусное в мире мороженое. Оттуда они направились на другую сторону города, к горе Ля Калифорни, где расположились принадлежащие королям, эмирам и бизнесменам-миллиардерам уединенные дворцы в неоготическом стиле. И поскольку ни одно посещение Канна не обходится без этого, они побывали на пирсе отеля «Карлтон», где заплатили по сотне франков за матрас и зонтик, и, облачившись в голубые купальные костюмы, плескались в море, а потом поиграли на берегу в мяч с прелестными детьми.

Наблюдая за возней Эдуардо с ребятишками, Стефани еще раз подивилась его общительности, умению быть своим в любом окружении — будь то детишки, вот как эти, или рыбаки в старом порту, или шикарная публика в роскошном ресторане.

«Каждая минута, которую мы проводим вместе, — такая особая, —думала Стефани. — Мне бы хотелось, чтобы это утро никогда не кончалось».Она улыбнулась: так она думала всегда, когда они были вместе. «Интересно, он так же думает?»