— То есть вы утверждаете, что вы не совершили двадцать восемь убийств?

— Именно это я утверждаю вот уже семь лет, но никто не желает слушать. — Он улыбнулся в камеру, обнажив два ряда очень белых и очень ровных зубов.

— Испытываете ли вы враждебность по отношению к обществу в связи с вашим приговором?

— Враждебность? — Он быстро моргнул. — Почему я должен испытывать враждебность?

— Если вы невиновны, как вы утверждаете…

Он пожал плечами.

— Да вся жизнь — это тот же хренов приговор. Но на ваш вопрос я могу ответить так: нет, я не сержусь. Вы неправильно все понимаете. Вовсе не общество хочет посадить меня на электрический стул, Стефани. Это идиот прокурор и идиоты судьи. Не говоря уже обо всех этих обманутых родственниках, которые жаждут крови — все равно чьей.

— В таком случае вы полагаете, что присяжные были несправедливы по отношению к вам?

— Присяжные? А кто они, эти присяжные? — Он презрительно фыркнул. — Почтовые работники? Домохозяйки? — в голосе послышалось омерзение.

Стефани знала, что в свете мощных софитов, направленных прямо на него, его глаза станут похожими на головки серебряных булавок.

— Может быть, вы мой присяжный заседатель, Стефани?

Ну вот, опять началось! Возьми себя в руки. Задавай вопросы. Ну хорошо, крутой мужик. Посмотрим, как ты проглотишь этот вопрос.

— Скажите, Джед, — она говорила подчеркнуто ровным, спокойным тоном. — Вы боитесь смерти?

Он, не отводя глаз от Стефани, продолжал улыбаться.

— Я бы солгал, если бы сказал, что нет. Видите ли, Стефани, мы все боимся смерти. Покажите мне мужчину или женщину, которые не хотели бы жить вечно, и я покажу вам обманщика. — Он помолчал. — А разве вы не хотите жить вечно, Стефани? — Его голос понизился до чуть слышного шепота.

Она почувствовала, что у нее зашевелились волосы на голове.

Казалось, повисшая в камере тишина гудела, и негромкий телефонный звонок прозвучал в ней взрывом бомбы. Все вздрогнули и уставились на аппарат — кроме Стефани. Ее глаза были прикованы к Джеду.

«Он надеется, что это звонит губернатор штата с известием об отсрочке», — подумала она.

Начальник тюрьмы, высокий, крепко сложенный человек, с волосами цвета «перец с солью», после второго звонка поднял трубку.

— Смотритель Вудс у телефона. — Какое-то время он слушал, затем рявкнул: — Черт побери! Переведите звонок на линию один-шесть. И, Христа ради, не занимайте больше эту чертову линию! — Он сердито бросил трубку.

Стефани продолжала смотреть в глаза Савитту. Она видела, что надежда, зажегшаяся было в них, угасла, подобно свету выключенной лампочки.

— Это вам звонили, мисс Мерлин, — раздался голос начальника тюрьмы.

Она повернулась к Вудсу.

— Кто это был?

— У меня не было времени спросить: нам нужно держать эту линию свободной для связи с губернатором или Верховным Судом. Если вы хотите ответить, звонок переведен туда, в комнату прессы. — Он кивнул в сторону стальной двери.

Она взглянула на продюсера.

— Тед, послушай, пожалуйста, кто это.

— Есть! — Тед Уарвик шутливо отдал честь. Когда охранник отпер и приоткрыл дверь, до Стефани донесся гул голосов. Дверь быстро захлопнулась, и в комнате снова повисла тишина.

Стефани с задумчивым видом сложила руки на столе.

— Итак, Джед. На суде выяснилось, что вы действовали под семью вымышленными именами.

Он улыбнулся и покачал головой.

— Вы хотите сказать, что прокурор заявил, что у меня были семь вымышленных имен. Есть некоторая разница.

— Но они представили доказательства! Водительские удостоверения и паспорта с вашими фотографиями на них…

— Ну, Стефани… — Он выглядел разочарованным. — А я-то думал, что вы умная девочка!

— Но права и паспорта не были подделками. Они действительно принадлежали Маккою. И на них были отпечатки ваших пальцев. Как вы это объясните?

Он пожал плечами.

— Джед, — вздохнула Стефани, — это не для протокола. Хорошо?

— Да, Стефани? — Он пристально смотрел на нее.

— Почему вы попросили меняприехать и взять у вас интервью? Ваш юрист заявил в прессе, что вы не будете давать никаких интервью.

— Да, но разве кто-нибудь его услышал? Вы их видели, когда шли сюда, Стефани. Вы слышали их только что. — Он указал рукой на дверь, через которую вышел Тед Уарвик. — Комната прессы полна голодных зверей, которых разъяряет запах крови. Вы знаете, сколько там репортеров, Стефани? Больше ста пятидесяти. И все ждут, чтобы увидеть, как я умру. — Он хихикнул. — Похоже, смерть — самое интересное в жизни людей.