Весь вздернул замершего от ужаса зверька за шкирку над костром, сверкнул остро отточенный серп… Маша зажмурилась на секунду, чтобы не видеть, как кровь брызнет на лицо и грудь мужчины, потом осторожно приоткрыла один глаз. Странно, никаких кровавых потеков она не заметила, а зверек исчез. В костер его Весь бросил, что ли? Но тогда воняло бы паленой шерстью, а ничем таким не пахнет… И, к слову, дымом тоже не пахнет, странный какой-то огонь, разгорается всё сильнее и сильнее, а Весь ведь не подкладывает в него хворост!

А дальше случилось что-то вовсе уж странное: Весь внезапно перекинул распущенные волосы на грудь, скрутил жгутом…

Раххан стиснул руку Маши.

— Тихо, — шепнул он ей. — Не вздумай закричать!..

— Что он делает? — прошипела девушка.

— Представления не имею!..

Он врет, поняла Маша. Даже она догадалась: Весь ведь упомянул, что жрецы и жрицы с момента посвящения не обрезают волос. Это знак их служения, будто бы связь с их божеством. И если они идут на подобное…

Снова сверкнул серп, пламя костра вдруг взметнулось так, что совсем заслонило фигуру мужчины, и Раххан прошептал девушке на ухо:

— Пошли отсюда!

— А Весь?..

— Да ничего с ним не сделается… Утром подберем, если что, а так… не хочу я поблизости оставаться!

Они ушли тем же путем, стараясь не трещать ветками и не шуметь особенно.

— Что он делал? Зачем это? — засыпала Маша Раххана вопросами, когда они вернулись на свою стоянку.

— Не лезь ты в это, — ответил мужчина серьезно. — Не поймешь. И я не пойму. Догадаться могу, но… Ну его к лешему! В такие дела соваться — себе дороже. Больно уж бог у него… опасный. Ты вот не веришь, тебе хорошо…

— А ты будто веришь? — прищурилась Маша.

— Я много во что верю, — спокойно сказал Раххан. — Доводилось всякое видать, так что… — он усмехнулся. — Хорошо, когда можешь быть уверен: такого не может быть, просто потому, что не может быть! А увидишь одно диво, другое, а там и подумаешь — почему бы и третьему не случиться? Понимаешь?

— Ну, вроде… — кивнула девушка.

Этой ночью она увидела что-то такое, что не поддавалось разумному объяснению. Или просто она слишком плохо образована, чтобы понять? Всего лишь школа да три класса училища, ну фабрика еще… Образование у нее хорошее, но ведь в процессе обучения не рассматривали разные суеверия и прочее в том же роде! Только упоминали, когда нужно было осудить мракобесие… Как же многого она еще не знает!

С этой мыслью Маша и уснула, хотя собиралась сидеть у костра до утра и ждать Веся — вдруг ему потребуется помощь? Хотя, признаться, теперь она его опасалась: достаточно было вспомнить лицо мужчины в тот момент, когда он перерезал серпом горло беззащитному зверьку! Что, если на этом он не остановится?.. Одна надежда оставалась на Раххана, который, наверно, сумеет удержать Веся, если тот пойдет вразнос!

Снились ей сплошь кошмары: то дерево говорило с ней голосом Вождя, то заветная книга сама собой открывалась на какой-нибудь странице и Маша против воли начинала читать ее с этого места (она давно заучила всё наизусть, так что даже во сне проблем не возникало), то Весь с окровавленным серпом наклонялся над ней, скаля мелкие острые зубы, то Зорька вставала на дыбы и отчаянно ржала, а на горле у нее зияла ужасная кровавая рана, а Раххан почему-то смеялся и велел не шуметь, чтобы страшный бог не услышал и не пришел за ними…

Проснулась девушка еще до рассвета, совершенно разбитая. Ничего будто не изменилось: Зорька стояла, свесив голову, похрапывал Раххан…

Маша приподнялась, заглянула на телегу. Весь оказался на месте. Так может, ей всё это приснилось? Не было никаких вылазок в ночной лес, никакого жертвоприношения?

Девушка встала, подошла поближе, присмотрелась к Весю повнимательнее. Спит, как младенец, дыхание ровное, глубокое. С лица пропали пугающие тени, даже легкий румянец на щеках появился, и от него больше не пышет жаром. И коса… Маша вытянула шею, заглядывая мужчине за спину. Коса не скручена узлом на затылке, свободно лежит, и видно, что она стала намного короче, чем была. И вот еще пятнышко золы на щеке… и еще одно пятнышко — на рубашке. Только это не зола. Кровь, похоже.

Значит, не приснилось. Маша невольно поежилась. Снова присмотрелась: серп, обмотанный тряпицей, заткнут у Веся за пояс. И не боится же порезаться! Может, забрать у него опасную вещь? Мало ли, что взбредет ему в голову!

Девушка тихонько протянула руку, уже почти коснулась рукояти серпа, но ее запястье перехватили и сдавили так, что она невольно ойкнула.

— Куда лапы тянешь? — недобро прищурившись, поинтересовался Весь. Будто и не спал вовсе — глаза ясные, взгляд осмысленный.

— Я…

— Не трогай, — мужчина отбросил ее руку. Сел, ухмыльнулся: — Испугалась, что ли? Не трусь. Тебя Раш'ял в жертву не примет, и не мечтай…

— Я не!.. — начала Маша гневно, но тут к ним присоединился Раххан.

— Ну и ночка, — зевнул он во весь рот. — Какой только дряни мне не снилось!.. Вы-то как?

— Превосходно, — ответил Весь. Смерил Раххана взглядом, подумал и добавил загадочно: — Хорошо силки ставишь.

— Сноровка, — усмехнулся тот в ответ, и Маше показалось, будто эти двое знают о чем-то, но ей сообщать не намерены. — Ты сам как? Змейки всё шебуршат?