«В первый же день фронт обороны советских войск оказался прорванным на нескольких направлениях, нарушена система связи, потеряно централизованное управление войсками…» и тут же: «Вновь готовилась авантюра нового контрудара: без подготовки, без разведки, без взаимодействия».

Автора не смущает очевидное противоречие. Он не понимает, что не так-то просто восстановить связь, подтянуть снабжение и провести разведку в условиях прорывов противника и описанного им «полного господства в небе немецкой авиации». По его логике командир должен спокойненько ждать, пока советская авиация возьмет верх в небе и принесет ему в клюве разведданные, пока советские бензовозы и ремонтные парки маршем пройдут по занятым немцами дорогам. И вот тогда… А ведь по здравому размышлению те удары, которые наносили советские войска летом 1941 г., и были единственным правильным решением в сложившейся ситуации. В противном случае оставалось просто сидеть и ждать, пока немецкая пехота обложит место сосредоточения мехкорпусов плотным кольцом противотанковых пушек, чтобы «Юнкерсы» могли спокойно отбомбиться по неподвижным целям.

Достается советской армии и по другим пунктам: «традиционное безалаберное отношение к технике… брошенные танки так и оставались на дорогах в ожидании немецких трофейных команд».

Однако же, если вспомнить, что немцы в 1941 г. восстановили и использовали всего около сотни советских танков, то становится непонятно, у кого безалаберности больше — у русских или у немцев. Или все-таки не слишком тянуло немецких кулибиных восстанавливать супертанки Т-26?

И снова после танкистов достается лётчикам:

«Авиациярасполагала 28 процентами новых самолётов». А сколько надо этих самых процентов, неужели все 100? Есть ли на свете армия, у которой вся техника только новая или новейшая, прослужившая не более двух лет?».

Самое смешное, что есть, вернее, была. В немецкой авиации 100 процентов истребителей первой линии были произведены не позже конца 1939 г., это были исключительно Bf-109 двух последних моделей — Е и F. А ведь именно истребитель и определял, за кем будет господство в воздухе летом 1941 г.

Найдутся в книге и традиционные для последнего времени антисоветские выпады, повторённые В.Бешановым вслед за остальным «либеральным» агитпропом.

«Ведь по своей сущности, проявлениям и влиянию на общественную жизнь большевизм и фашизм очень похожи. Это понятия во многом адекватные и идентичные по сути, одинаково непримиримые к инакомыслию», — пишет нам Бешанов, забывая про тотальные гонения на коммунистов в США в начале 50-х гг. и карательные экспедиции национальной гвардии США в негритянские кварталы в 60-х, избитых и посаженных в тюрьму «хиппи»-пацифистов. Ну и кто же был терпим к инакомыслию?

В общем, советскую власть Бешанов и на ровном месте подденет:

«Вновь вернемся в 1929 год, который ознаменовался многими важными историческими событиями. Вот на Западе разразилась “великая депрессия”, а Советский Союз в это время начал развертывать невиданную по масштабам программу военного строительства».

Плохой Советский Союз! Весь мир в депрессии, а СССР — военным строительством занимается. А может, он им занимается как раз потому, что знает, чем кончится Великая депрессия — великой войной?

Но такая мысль Бешанову в голову не приходит. Он увлечен плачем по «детям ГУЛАГА». Конечно, пусть лучше советские детишки сидели бы в комфортабельном Дахау!

«Контингент ГУЛАГа выгребался на фронт… дал армии Александра Матросова…» — какое меткое изобличение пороков советского строя. Только вот Матросов все же был добровольцем, а не зэком, и «выгребали ГУЛАГи на фронт» даже немцы. Иначе откуда в Тунисе появилась 999-я пехотная дивизия, отчаянно дравшаяся с союзниками? Оттуда же. Немецкие зэки и штрафники.

Тут же почти с гордостью Бешанов пишет, что «под знамена вермахта встали более миллиона бывших советских граждан».

Забывает, правда, что 800 тысяч из этого миллиона были так называемыми «добровольными помощниками», рабами, работавшими в подсобном хозяйстве вермахта, чтобы не умереть с голоду в концлагерях. И Власову, просившему выдать им оружие и отправить воевать против Сталина, немцы отказали, понимая, что половина такой армии сразу перебежит обратно.

Не может Бешанов обойти и то, что Советский Союз «гнал на убой» женщин: «гражданки женского пола воевали целыми полками, в том числе в танковых полках и в морской пехоте».

Для начала хотелось бы заметить автору, что «гражданок иного пола, кроме женского» в СССР не было. Вот так умелой постановкой фраз несколько исключительных случаев, когда женщины сами упрашивали взять их на фронт, превращаются в книге Бешанова в очередную «порочную практику советского режима». Ему незнакома судьба Марии Ивановны Логуновой, механика-водителя 56-й гвардейской танковой бригады, которая пробивалась на фронт с большим трудом, буквально с боем. Бешанову подобные вещи непонятны: как может человек хотеть воевать за этот «страшный сталинский режим»?