Какая-то минимальная ясность – или даже не ясность, а отдаленный намек на нее – возникла только после обеда. Именно тогда удалось наконец поговорить с единственным из пострадавших, оставшимся в живых. Он впервые с момента поступления сумел чуть-чуть прийти в себя, чтобы ответить на вопросы. Хотя отвечал так, словно вопросы ему задавали во время сложной хирургической операции, проводимой без наркоза.

До этого еще ночью дежурному врачу отделения, получившему устный, но категоричный приказ главного врача больницы и сразу решившему этот приказ выполнить, ничего толкового услышать от больных не удалось, хотя он и пытался честно задать несколько вопросов. Состояние у больных было такое, что голова никак не хотела думать, а распухший от высокой температуры язык не желал шевелиться. Утром, как оказалось, уже и расспрашивать было, по сути дела, некого. Более того, неприятные, хотя еще и не совсем понятные симптомы почувствовали сам дежурный врач и две дежурные медсестры отделения. И имели неосторожность сказать об этом вслух. Тут уж боевая тревога, как ей и полагается, пролетела вихрем по всей больнице и зазвучала набатом даже на тех этажах, куда из злополучного отделения никто и никогда не заглядывал; все медики срочно нацепили на лица повязки, а кто-то и по две сразу – для более полной фильтрации. То же самое, словно было заранее расписано каким-то неведомым сценаристом, происходило и в соседних больничных корпусах. На больных, естественно, повязок припасено не было, а если и было, то они больным не достались – все медицинские работники, отправляясь домой после ночного дежурства, несли своим домочадцам по паре-тройке штук про запас. Грозный призрак «свиного гриппа» заставлял сердца людей учащенно стучать, и все в первую очередь думали о безопасности своих родных и любимых. Из больницы, как из мощного ретранслятора, вести огненными стрелами полетели дальше, и были они почему-то самого разного характера.

Эти вести кое-кому сильно помогли. Компании операторов сотовой связи за одно утро получили трехмесячную выручку, поскольку разговоров по мобильным телефонам велось много, говорили подолгу и со всеми, с кем только можно было поговорить. Ради такого дела денег не жалели. Люди обменивались новостями и сплетнями, предупреждали друг друга, и друг от друга узнавали, что число погибших от молниеносной страшной эпидемии уже исчисляется десятками, хотя в действительности в больницу кроме первых пятерых поступил пока только один человек с не гарантированно похожими симптомами. Естественно, все учитывали, что передавать и узнавать новости по телефону было несравненно безопаснее, чем при личном общении где-то в толпе. И потому трубки мобильников казались спасением, а операторы сотовой связи – ангелами.

Поговорить с единственным уцелевшим больным удалось только ментовскому подполковнику Андарбекову, члену специальной межведомственной комиссии, и то лишь потому, что дежурную медсестру куда-то позвали, и он, не дождавшись ее разрешения на посещение отдельной изолированной палаты, на свой страх и риск повернул ключ, оставленный медсестрой в замке. Правда, перед этим подполковник подумал, надевать ли ему припасенную повязку или служебный противогаз, который он на всякий случай прихватил с собой. Но возобладал здравый смысл. Подполковник посчитал, что если больной и сумеет понять его слова, произнесенные через противогаз, то уж он-то сам с наглухо закрытыми ушами услышать ничего не сможет. И потому противогаз был оставлен в сумке.

Больной встретил подполковника взглядом красных воспаленных глаз, сморкнулся то ли в марлевую повязку, то ли в носовой платок, подложенный под повязку, и хрипло спросил:

– Вы ко мне, товарищ подполковник?

– К вам, товарищ...

– Капитан Валтузин, спецназ внутренних войск... – представился больной и погладил лежащий на тумбочке краповый берет, как гладят кошку. Соседство берета, похоже, придавало «краповому» бойцу силы и восстанавливало организм после полученного мощного удара инфекции.

– Подполковник Андарбеков, заместитель начальника городского УВД... – в свою очередь представился гость и покосился на ноги спецназовца, лежащие на деревянной спинке кровати. Для удобства под ноги положили пару одеял. Кровати, подходящей для человека такого роста, в больнице не нашлось.

– Вы что-то спросить хотели? – Капитану разговор давался с трудом, тем не менее, говорить он сам хотел и упадок сил перебарывал.

– Да. Так что, капитан, у вас там случилось? – спросил Андарбеков.

– Где, товарищ подполковник? – не понял Валтузин, скорее собираясь с мыслями, чем ожидая ответа.

– Ну... Где... Где подхватили эту заразу. Как там она...

– Грипп... Его где угодно можно подцепить. Никто не гарантирован, хотя я себе даже прививку делал. И не помогло...

– Грипп гриппу рознь, – проявил ментовский подполковник незаурядный интеллект. – А уж этот-то... Говорят... Как его...

Как каждый истинный мусульманин, он не хотел даже произносить слово «свиной». И ждал, когда капитан сам его произнесет.

– А еще неизвестно, какой... – заметил капитан. Разговорившись, он, кажется, даже чувствовать себя начал лучше. – Анализ крови взяли. Послали утром в Москву. Результат, говорят, через неделю будет. Может, обыкновенный...

– От обыкновенного, сам говоришь, у тебя прививка была, – подполковник быстро перешел на «ты». – Да и не мрут от него так...

– А я еще, кажется, жив, – заметил Валтузин с легкой обидой.

– А четверых, что с тобой поступили, уже нет...

У капитана глаза раскрылись шире и, кажется, краснее стали.

– То есть... Вы о чем, товарищ подполковник? – Он опять стал задыхаться, но это, видимо, произошло от волнения.

– Ты что, не знаешь?

– Ничего не знаю...

– Вас вчера вечером пятерых привезли. Двух парней из следственного комитета, и вас, троих «краповых». Они все уже того... К Аллаху отправились. Ночью еще. Ты один остался... Выжил. А говоришь, простой...

– Следственный комитет, говорите... – Валтузин на несколько секунд задумался. – Ну у нас я еще понимаю, один от другого заразиться могли. А следственный комитет... Мы с ними вчера утром встречались. Ликвидировали часть банды эмира Везирхана Дашаева в поселке Первомайский. Потом помогали им осмотр проводить.