— Благодарю.

Придя не то, чтобы в благодушное, но весьма близкое к тому расположение духа, Ларвеор простил магу "незначительные деструктивные явления". Поднялся и, смутно припомнив правила этикета, которые прадед усердно вдалбливал в него клюкой поперёк спины, подал одну руку Леориэль, а другую — Фиораветти. Эльфка кокетливо улыбнулась, прикрыв ресницами яркие синие глаза. Ларвеор сделал вид, что ничего не заметил.

— Гад, — всхлипнула квартеронка.

— Я знаю, — беззаботно отозвался Сивер. — Сними чары, видишь, мальчику дурно.

Мальчик, в которого угодила отбитая «затычка» (он же двухсотлетний вампир Шольдеар Висст'каэл), вращал глазами и свирепо скалил острые клыки.

— Хороший матрасик из меня получился, капита-ан? — томно протянула Леориэль, все ещё держа Ларвеора за руку. Хватке тоненькой синеглазой эльфки мог позавидовать тролль-наёмник. — Может, повторим как-нибудь? Только теперь уж ты снизу…

Робкая мысль о проваливании сквозь землю была немедленно растерзана в клочки.

— Аинэ, боюсь, я слишком молод для этого, — быстро проговорил Ларвеор, и изумленная эльфка, не успев опомниться, рухнула в объятья Аринха а'Гиви. Широкое жёлтое лицо орка немедленно расплылось в улыбке.

— Наканэц-та! — он радостно облапил эльфку. — Лэо, пэрсик! Кыса мая ушастая!

— Леориэль, ты позор нашего рода, но даже ты могла найти себе кого-нибудь получше, — без улыбки заметил Сивер. И тон его был почти не издевательским.

— Залепи дуло, кретин! — рявкнула Леориэль и отвесила орку тяжелую оплеуху. — А ты убери лапы, Аринх! Ухи пооткусываю! Глаза повыдавливаю! Рожу расцарапаю! Мать твою за ногу через сто гробов в центр мирового равновесия!..

— А весело тут у вас, ребята, — заметил один из бардов. — Просто убиться об стену!

"Куда уж веселее", — подумал Ларвеор, но промолчал.

~ *~* ~

В лесу родилась елочка, в лесу она росла,

А мумия ужасная в гробу своём спала.

Но вот проснулась мумия, напала на народ…

А что случилось дальше, смотри на новый год!

Первым делом аарт вырастил посреди зала огромную ель. Следом появились несколько ёлочек поменьше, пушистеньких и зелененьких. Потом по залу проскакал серый кролик, сел на задние лапки и принялся умываться. Зикка умилилась его длинным ушкам, Малинка восхитилась очаровательной мордочкой, Даня восхищенно взвизгнула, что такого милашки в жизни не видела, Кристанна призналась, что обожает кроликов. "Но кулинарные чары ей всегда плохо давались", — заметил Сивер и получил от щедрот бывшей ещё одну Стрелу мрака.

Потом пол раскололся, и из трещины вырвалось зелёное пламя, туча искр и вылетел каменный саркофаг, обмотанный толстыми цепями. Цепи полопались одна за другой, крышка отлетела на двадцать шагов, и из саркофага вылез живой мертвец — огромный, иссохший, кое-где обмотанный бинтами. Он широко разинул рот, из него вылетела целая туча каких-то отвратительных насекомых и рассыпалась пылью.

— Любопытный образец нежити и крайне несовершенные чары призыва, — прокомментировала Кристанна. Забинтованный что-то злобно проревел. — Разрежешь мне печень? Напустишь в неё желтых муравьёв? Скормишь мой мозг плотоядным слизням? Ой, хочу, хочу! — Квартеронка радостно захлопала в ладоши и повернулась к бардам. — Ребята, что за очаровашка? Не из вашего мира?

Барды кисло сморщились.

— Наш, чтоб ему гривну всю жизнь по поганому курсу менять! Один м-м-м… одна ш-ш-ш… одно… — «Одно» Ларвеора заинтриговало, но он смолчал. — Крендель прибацанный, короче. И швец, и жнец, и на дуде игрец — тиран, убийца, гнусный предатель, коварный злодей, бессмертный некромант. Уже и на куски его рубили, и соломкой шинковали, и в яме со смолой топили, и в пропасть скидывали, а он всё никак не въедет, что сваливать пора, прилип как бубльгум пожёванный. Воскреснет — и давай по-новой грабить, осквернять, батонов простых зомбировать, выпускать кишки из животов, вырывать сердца, напяливать головы на пики и котяток пугать… Заколебал, колдырь доморощенный. — Парни печально вздохнули.

Ларвеор приподнял бровь. Вокруг него послышались сдавленные хрипы и дробный стук падающих на пол челюстей. Мумия гневно взвыл и скользящим нечеловеческим шагом устремился к троице с лютнями. Барды смотрели на него, тихо, счастливо улыбаясь, и едва забинтованный приблизился, мощный удар лютней по лицу отшвырнул его назад. Он ударился о стену и сполз на пол.

Ларвеор поднял вторую бровь.

— Какую гитару загубил, вобла недосушенная, — печально глядя на искалеченный инструмент, посетовал бард. — Корчит тут из себя Большого Брата, распальцовкой в нос тычет… Терминатора на тебя нет!

Кристанна щелкнула пальцами и восстановила гитару. Посмотрела на просиявшего барда, хрипящую мумию, удивленного капитана, остолбеневших людей и нелюдей и поняла, что должна что-то сказать. Но ничего умного придумать не смогла и сказала первое, что пришло в голову:

— А кто такой терминатор?

— А вот я мужик чудной — болван заводной,

Зовуся Термонатор два — жестяная голова!

Херосином упиваюся, на самокате зело быстро катаюся,

С пищалью изрядно управляюся.

Росту во мне три аршина, в нутре имею колеса да пружины! — напомнил о себе Хранитель.