– Почему бы и нет? Или у меня в ней такой глупый вид?

Это была настоящая тревога и настоящее тщеславие, но тема была опасная.

– Конечно, ты великолепно выглядишь в ней, – ответил Гефестион. – Ты всегда великолепно выглядишь.

– Ты тоже был великолепен перед львом, – сказал Александр. – Великолепен, но возмутительно неосторожен. Что тебя потянуло подойти к нему так близко?

Гефестион пожал плечами и почувствовал боль.

– Я не думал, что будет так опасно. Зверь бросился раньше, чем я ожидал. Но я получил хороший урок. Неделю буду ходить перевязанным.

– Это уж точно, – прорычал Александр, но его скверное настроение уже прошло. Он поднялся с ложа, лишь слегка покачнувшись, и сел рядом с Гефестионом. – Так о чем же ты болтал с этими двумя сороками?

Гефестион рассказал ему.

– Умно, – сказал Александр, выслушав его. – С твоей помощью добраться до меня. Они думают, что я сделаю все, что ты скажешь?

– Сомневаюсь, – сказал Гефестион, немного кривя душой.

– Это не может быть какой-нибудь известный нам человек, – рассуждал Александр. – Иначе зачем они загнали тебя на вершину холма вместо того, чтобы искушать тебя в покое и комфорте, под крышей, за чашей хорошего вина, как подобает приличным людям?

– И чтобы слуги подслушивали, и люди ходили взад-вперед, и слухи разнеслись по всему городу меньше, чем за час. Нет, – сказал Гефестион, – они не хотели этого. Интересно бы знать, почему?

– Ты не догадался спросить?

Гефестион почувствовал, как кровь прилила к щекам.

– Я же никогда не задаю вопросов, не так ли?

– Да, – ответил Александр терпеливо. – Ладно, продолжай. Узнай, какого царька они себе облюбовали.

– А если он выглядит как настоящий царь?

– Вот и сделай его царем Сидона, – ответил Александр небрежно, но со значением. Он доверял Гефестиону даже это. Было и больно, и приятно сознавать такую честь.

Артас и Теннес были не слишком дерзки, по крайней мере с точки зрения Гефестиона.

– В конце концов, – сказал Теннес, – мы можем назвать, кого захотим, но Александр должен одобрить наш выбор.

– И Сидон тоже, – добавил Гефестион. Он не говорил о себе. Некоторое оружие лучше до поры до времени держать в арсенале.

– Сидоном займемся мы, – ответил Артас.

– Ладно, – сказал Гефестион, – так кто же этот человек, который должен будет стать царем? Я его знаю?

– Вряд ли, – ответил Артас. – Он редко бывает в городе. Насколько я знаю его, он даже ничего не слышал об Александре.

Гефестион удивился.

– Он не дурак, – быстро сказал Теннес. – Он беден, это правда, но это не его вина. Кровь в нем самая царская, какой только можно желать. Он честен, но для купца это не достоинство. Но для царя – если его за это не убьют – ничего не может быть лучше.

– Как сказать, – возразил Гефестион. – Можно быть честным, а потому бестактным. Как я узнаю, что он сможет быть царем?

– Пойди и посмотри сам, – ответил Артас.

Они послали слуг, и скоро лошади были готовы: верховая для Гефестиона и запряженная парой повозка для братьев, поскольку ехать им предстояло далеко.

– Его зовут Абдалоним, – рассказывал Артас по дороге. – Он содержит сад за городскими стенами и живет на то, что получает с него.

Жеребец Гефестиона вставал на дыбы, протестуя против медленной езды. Гефестион послал его боковым галопом, стараясь держаться поблизости от повозки, и сказал:

– Так обычно пишут в книгах.

Тот, о ком шла речь, выглядел, как персонаж из Гесиода: маленький темнокожий человек, темнее многих, шире в кости, крепкий от долгих лет тяжкого труда. Одежда его была изношена и испачкана садовой землей, когда он вставал на колени, выдергивая сорняки.

Братья направились к садовнику, за ними Гефестион, за ним слуга со свертком из выцветшей шерстяной материи. Садовник их заметил, взглянул через плечо и продолжал заниматься своим делом. Лицо у него было чисто финикийское: нос, как лезвие ножа. Взгляд ясный, но человек был явно поглощен своими мыслями: казалось, он даже не заметил, что за его соплеменниками шагает македонец.

– Подождите минуту, – сказал он на хорошем греческом языке. – Я сейчас закончу.

Они ждали. Братья глядели друг на друга и на Гефестиона, и в их глазах прыгали искорки смеха. Гефестион тоже усмехнулся.

– Видел бы Александр, – сказал он, не понижая голоса. – Ему бы это понравилось.

Абдалоним продолжал работать, методично и быстро. Наконец он выпрямился. Участок был прополот, сорняки аккуратной кучкой лежали в сторонке. Он вытер руки о рубашку, которая уже была достаточно грязна.

– Итак, – сказал он, переводя взгляд с одного гостя на другого, – что вам угодно?

Теннес поманил слугу, тот подошел, положил сверток на чистую землю и развернул. Блеснуло золото и роскошный пурпур.