– Готическим? – переспросил Кристиан.

– Это значит, что готические наклонности объединяют собой группу людей, которые поклоняются темной стороне жизни. Вампиры, некроманты, мрачная поэзия и громкая, резкая музыка… все, что может быть классифицировано, как странное и необычное. Исходя из того, что я видел, чем более странная и необычная личность или вещь, тем более успешна она на ярмарке.

– Позеры, – сказал Рокси.

– Доминик, – продолжила я.

– Именно, – согласился он с нами обеими.

– Из этого следует, что ты не веришь, что Доминик и его свита являются теми, кого играют на публике? – спросил Кристиан.

Рафаэль отрицательно фыркнул и снова выпрямился на стуле, глядя на свои часы.

– А вы? – спросил Кристиан у меня и Рокси.

Рокси пристально смотрела на Рафаэля в течение минуты:

– Ну… Доминик, может быть, и не вампир, но я верю, что они существуют. Я абсолютно уверена, что Данте не мог выдумать целую расу Моравских, основываясь только на мифах. Должна же быть доля истины в том, о чем он пишет.

– Ага. А леди, которая отказывается быть сумасшедшей? Ты скептик или верующая?

Румянец заливал мои щеки, пока я убеждала себя не злиться. Я хотела, чтобы они перестали ходить вокруг меня на цыпочках, а Кристиан только это и делал. Я встретилась с его темным пристальным взглядом и пожала плечами, не желая это комментировать. Не смотря на принятое мною решение сделать все, что потребуется, чтобы уберечь мой разум от других видений, я все еще не могла признаться вслух, будто верю в существование чего-то вроде вампиров.

– Некоторые люди посчитали бы глупым рассматривать вампиров, этих Темных, как источник развлечения, – сказал Кристиан Рокси.

– И если бы вампиры действительно существовали, они были бы правы, – прервал его Рафаэль. – Вы не верите, что Доминик – настоящий вампир?

Глаза Кристиана потемнели. Я задалась вопросом, как это вообще возможно. И решила позднее попрактиковаться напротив зеркала, чтобы посмотреть, смогу ли я сделать так же.

– Нет, я полагаю, он просто играет свою роль.

– К тому же не очень убедительно это делает, – сказала я с усмешкой.

– Согласен, но боюсь, что другие не настолько проницательны. Вы ведь сегодня не видели Северную низину?

– Северную низину? О, вы имеете ввиду большую открытую местность рядом с отелем? Нет, мы сегодня проводили время в других местах. А что? Что там происходит? – спросила Рокси.

– Люди приезжают туда каждый год в это время. Праздник Урожая привлекает некоторых из них в Брно, другие – приезжают сюда отпраздновать Канун дня Всех Святых.

– О, мы слышали об этом. ГотФэйр спонсирует праздник, который будет проходить в Драханском Замке. – Она повернулась к Рафаэлю за подтверждением.

Тот снова посмотрела на свои часы:

– Это праздник, на котором прославляют культ мертвых, характеризующийся невероятно громкой музыкой, огромными дозами алкоголя и самыми популярными достопримечательностями ГотФэйр. Все это вкупе представляет огромную трудность для службы безопасности. И на этой ноте я должен вас покинуть. Сегодня ожидается огромное число посетителей и, как вы слышали, мое присутствие там необходимо.

Он встал, кивнул нам, схватил куртку, и не оглядываясь вышел из помещения.

– Что ж, – вздохнула Рокси, послав мне сочувствующий взгляд, – я думаю, ты заслуживаешь большего, Джойфул.

Я отчаянно сопротивлялась снова закатить глаза:

– Ты когда-нибудь от меня отстанешь?

На что она усмехнулась, а затем спросила Кристиана, не хочет ли он присоединиться к нам на ярмарке этим вечером:

– Будет здорово. Там будет огромное количество вампиров!

– Правда? – Переспросил он, скривив губы.

– Уверена в этом. Ты веришь в вампиров, не так ли?

Мы обе уставились на него. Он принялся тыкать вилкой свой гуляш, но затем поднял взгляд от тарелки и наградил нас соблазнительной улыбкой:

– Так много странностей на небе и Земле, Горацио…

– Как странно! – перебила его Рокси, – ой, прости, я не хотела перебивать тебя, но кое-кто сказал то же самое Рокси несколько недель назад, и со стороны кажется просто невероятным то, что ты повторяешь это сейчас. Кажется, это какое-то знамение! – Она послала мне взгляд, который был красноречивее всяких слов.