Столько лет прошло после окончания войны! Жизнь налаживается, люди хотят большего, чем имеют. Вот и пошла мода на дачи, красивую мебель, ковры, хрусталь… Не это тревожит Дмитрия Андреевича, а другое: как бы мелкое, повседневное не заслонило перед глазами людей те огромные задачи, которые предстоит еще совершить, чтобы жизнь на земле стала мирной, гармоничной, чтобы духовное начало преобладало над мелким, личным…

– И другие так же, как ты, могут? – спросил Абросимов.

– Бесхозяйственность кругом, Дмитрий Андреевич, а где плевое отношение к казенному добру, там всегда лазейка найдется для вора. Дачи сейчас строит многие, появились садовые кооперативы и прочее. Рабочие, служащие строят за городом летние скворечники. Хочется в свободное время покопаться на своем участке, кто посостоятельнее – возводят солидные постройки. Ну а под их марку и разные жулики торопятся отгрохать домины. Кто на родственников записывает, кто на жену или тещу. И бумагами запасаются, к ним не подкопаешься!

– Скажи. Антон Антонович, а если бы не копнули под тебя с этой дачей, ты все равно написал бы это заявление? – совсем другим тоном спросил секретарь райкома.

– Своей я эту дачу никогда не считал, потому и старался личные деньги в нее не вкладывать, – подумав, ответил Поташов. – Но место больно уж красивое: кругом сосны, рядом озеро… Не знаю, поймете ли вы меня… Детишек я очень люблю. Как говорится, бог не дал своих, так чужим захотелось угодить, сделать подарок. Вы ведь знаете, что я в прошлом году построил два детсада для детишек из пригородного совхоза… Председатель райисполкома возражал, а вы меня, помнится, поддержали.

Действительно, был такой случай. Работники животноводческого совхоза прислали в райком партии благодарственное письмо за детсады.

– Не собирался я жить на этой даче, – продолжал Поташов. – Я ведь тоже с людьми работаю и знаю их… Власти бы и внимания не обратили на дачу, а у других она была бы как бельмо на глазу. Знал, что напишут в райком, газету. Как говорится, курица у соседа всегда выглядит гусыней… Вы видели дачу-то?

– Только снаружи. Она у тебя на замке, – усмехнулся секретарь райкома.

– Кому надо, и внутри побывали… Комнаты и веранда приспособлены для детишек – это и дураку видно. А на участке разбита детская площадка для игр. Я даже завез туда с десяток детских кроватей – за них выложил наличные.

– Что же ты начальнику ОБХСС не рассказал?

– Вы думаете, он бы поверил мне? – усмехнулся Поташов.

– А я поверю?

– Это ваше дело, только попрошу вас жуликом меня больше не обзывать. Я сам их ненавижу не меньше вашего! Кстати, вы не обратили внимания на фундамент дачи и на колодец у забора?

– Что и говорить, дача выглядит солидно, – не догадываясь, куда он клонит, сказал Дмитрий Андреевич.

– Так вот, железобетонные блоки для фундамента я подобрал на станции за пакгаузом, они там бесхозные три года валялись… А кольца для колодца нашел на проселке у озера. Там пьяный шофер врезался в трактор. Машину потом отбуксовали в гараж, а прицеп с раскатившимися по полю кольцами бросили… Для справки: блоки и кольца стоят около пяти тысяч рублей, и сколько еще таких тысяч валяется!

– Благодарность я тебе объявлять не буду, а за подарок детям и, главное, за науку большое тебе спасибо, Антон Антонович, – поднялся с кресла и крепко пожал руку директору Абросимов.

– Вот ключи, – положил тот на стол связку. – Моя там люстра в холле… Так я ее тоже жертвую детишкам.

– Ответь мне еще на один вопрос, Антон Антонович, – попросил секретарь райкома. – Почему при вечной нехватке стройматериалов руководители хранят их на складах? Приходят в райком, плачутся, что нет того-другого, а оказывается, все у них есть.

– Все дело, Дмитрий Андреевич, в человеческой психологии: каждый руководитель что-то откладывает на черный день, приберегает для того случая, когда действительно нужда припрет. Ну а стройматериалы поступают, всеми правдами-неправдами их выколачивают в области, а излишки, как говорится, карман не тянут… Я не думаю, чтобы руководители из корысти придерживали дефицитные материалы. Время идет, излишки списывают… Ну а когда проверка, так готовы их чуть ли не на свалку сбрасывать. Конечно, лучше пожертвовать знакомому руководителю, глядишь, тот тоже когда-нибудь выручит!

– Антон Антонович, ты толковал, что надо бы мне со специалистом проехать по строительным организациям… – сказал Дмитрий Андреевич. – Идея неплохая! А где мне найти толкового специалиста для этого дела?

– Я к вашим услугам, – рассмеялся Поташов. – Стройматериалы почти в каждой организации имеются. Даже у тех, кому они не нужны. Сидят на них, как собака на сене.

– Ты, Антон Антонович, уж извини меня за «мошенника», – сказал секретарь райкома. – Как же от всех этих ворюг нам избавиться? – показал головой Дмитрий Андреевич. – А верю, что это в наших силах!

– Вы оптимист, Дмитрий Андреевич, – невесело усмехнулся Поташов.

Павел Дмитриевич Абросимов поднял ружье и приник к окуляру: красавец краснобровый глухарь, распустив огненный хвост лирой, сидел на сосновом суку и обеспокоено вертел головой с крепким коротким клювом. Над черной птицей ярко голубел кусок неба, перечеркнутый колючей веткой. Может, еще ближе подойти? Почувствует и улетит… Охотник плавно нажимает на спуск, раздается негромкий щелчок, и чуткая птица черным снарядом с оглушительным треском срывается с ветки. Павел Дмитриевич опускает ружье, улыбается: попал! Его ружье не убивает, а фотографирует. Уже несколько лет, как он увлекается этим интересным делом. Иногда день проходишь по лесу, а удачного кадра не сделаешь. Не всякая птица близко подпустит, а о зайце или лисице и говорить не приходится. Год он охотился за мышкующей лисицей и все-таки сделал отличный кадр: хитрюга подняла тонкую лапу, чтобы прихлопнуть полевку на убранном ржаном поле.