Шрифт:
– Да, починю, – гордо заявил Морс. – Я уже закупил кое-какие трубы, но... э-э... диаметр поперечного сечения... В общем, слишком узок.
– Подразумевается, что он чертовски маленький? Именно это ты хочешь сказать?
Морс кивнул, покорно и покаянно.
Счет стал один – ноль.
Глава вторая
В 1804 году миссис Остин чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы поехать с мужем и Джейн на каникулы в Лайм-Риджис. В письмах отсюда снова преобладают радостные тона. Она рассказывает новости об отеле и слугах, о новых знакомствах и прогулках по берегу бухты Кобб, о веселых морских купаниях, про бал, который состоялся в зале местной ассамблеи.
Дэвид Сесиль. Портрет Джейн Остин– С вашего позволения, сэр, разрешите заметить, что вам чрезвычайно повезло.
Владелец единственного отеля на набережной положил на стойку регистрационную книгу, и Морс быстро заполнил ее графы: дата – имя – адрес – номер автомобиля – национальность. Пока он усердно писал, его глаз – скорее по укоренившейся привычке, чем из любопытства, – заметил несколько строк из сведений о полудюжине или около того лиц, одиноких и состоящих в браке, которые заполняли те же графы до него.
Среди приятелей Морса, когда он учился в шестом классе, был парень, обладавший почти фотографической памятью – памятью, которой Морс не переставал восхищаться. Не то чтобы его память была так уж плоха: пока она функционировала все еще замечательно. Именно благодаря этому одна маленькая деталь, которая содержалась в ранее заполненных графах, очень скоро всплывет на поверхность его сознания...
– Честно говорю, сэр, вам очень повезло. Уважаемая дама, которой пришлось отказаться от брони, – одна из наших постоянных гостей – зарезервировала комнату, как только узнана дату открытия сезона, и выразила специальное пожелание – она всегда упоминает об этом, – чтобы из комнаты открывался вид на бухту, и разумеется, номер должен быть с ванной и туалетом.
Морс кивком головы подтвердил наличие отменного вкуса у неизвестной дамы.
– На какой срок она бронировала номер?
– На трое суток: пятницу, субботу, воскресенье.
Морс снова кивнул.
– Я останусь здесь на те же три ночи, если вы не возражаете, – решил он, гадая про себя, что же не позволило несчастной старушке еще раз порадоваться выделенным лично ей видом на залив и исключительными правами на пользование туалетом. Может, мочевой пузырь, а может быть, и нет.
– Желаю приятно провести время у нас! – хозяин передал Морсу три ключа, висевших на одном кольце: один от номера 27; другой (как он позднее выяснил) – от гаража, расположенного в двух минутах ходьбы от отеля; и последний от парадного входа на случай возвращения после полуночи.
– Позвольте я прослежу, чтобы ваш багаж отнесли в номер, пока вы будете отгонять машину. Разумеется, полиция разрешает нашим гостям временно останавливаться у отеля, но...
Морс взглянул на врученную ему карту юрода и повернулся, собираясь выйти.
– Весьма вам благодарен. Будем надеяться, что старушке все-таки удастся выбраться сюда в этот сезон попозже, – добавил он, считая необходимым выразить сочувствие по поводу ее неудачи.
– Боюсь, что не удастся.
– Не удастся?
– Она умерла.
– Ох!
– Очень печально.
– Тем не менее она, наверно, набрала неплохое количество очков?
– Я бы не назвал сорок один год неплохим количеством очков. А вы?
– Пожалуй, нет.
– Болезнь Ходкина [4] . Вы знаете, к чему она приводит.
– Да, – солгал главный инспектор, отступая к выходу в несколько угнетенном состоянии. – Пойду достану свой багаж. Нам не нужны неприятности от полиции. Они временами ведут себя по-всякому.
– Может быть, у вас и по-всякому, а здесь всегда к нам справедливы.
4
Болезнь Боткина – хозяин отеля исказил ее звучание.
– Я не хотел сказать...
– Обедать вы будете у нас, сэр?
– Да, пожалуйста. Думаю, что это было бы кстати.
Через несколько минут после того, как Морс медленно вывел свой коричневый «ягуар» на Лоувер-роуд, женщина (которая, без сомнения, выглядела не старше, чем дама, ранее забронировавшая в этом году номер 27) вошла в отель «Залив», с минуту постояла у регистрационной стойки, затем нажала на кнопку вызова.
Она только что пришла с прогулки по западной части набережной и по берегу бухты Кобб – прошлась по громадному гранитному барьеру, который словно руками охватывает бухту с двух сторон и защищает берег, принимая на себя непрекращающиеся удары моря. Прогулка не оказалась радостной. С юга задул предвечерний бриз, небо затянуло облаками, а те немногие, кто сейчас прогуливался перед фасадом отеля, спешно надевали плащи, спасаясь от начинавшего периодически моросить дождя.
– Мне не звонили? – спросила она возникшего за стойкой владельца отеля.
– Нет, миссис Хардиндж. Звонков больше не было.
– Хорошо. – Сказано это было таким тоном, по которому можно было догадаться, что хорошего-то как раз ничего нет. Владелец с интересом подумал, не имел ли звонок, принятый им после полудня, гораздо большее значение, чем показалось сначала. Хотя, скорее всего, нет, поскольку напряженность женщины, кажется, уже пропала, и она улыбнулась. Весьма, кстати, привлекательная улыбка.