Карина всхлипнула и застонала. А на экране уже появилась фотография Андрея в профиль.

Снимок не очень четкий, темноватый. Но все-таки он лучше фоторобота. "Негодный мальчишка!" — в бессильном гневе прошептала девушка.

А голос за кадром, захлебываясь, выдавал свежие порции жареных новостей. Телевизионщики словно спешили отчитаться о проделанной ими и ментами работе: "Стрелков Андрей Александрович. Кличка — Стрелок. 1968 года рождения…

Русский…" Все! Они уже знают о нем все! Диктор опять посулил самому быстрому стукачу вознаграждение, и снова на экране появилось серое лицо отца: "Доченька…" На лестнице послышались знакомые шаги. Карина вздрогнула и поспешно выключила телевизор. Она не хотела, чтобы Андрей увидел ментовский ролик. Боялась, что Стрелок отправит ее домой.

Мужчина вошел с улыбкой на лице и застыл, напуганный выражением лица девушки.

— Что случилось?

— Они уже знают о тебе все. Фамилию, кличку… Сейчас по телевизору передавали. Да, сказали еще, что Николай точно случайно погиб.

Карину бросало в дрожь при одной только мысли: вдруг Андрей захочет услышать все сам, включит «ящик» и натолкнется на обвиняющий взгляд Владимира Петровича: "Бандит специально держит тебя в неведении…" Однако мужчина не протянул руку к пульту.

— Если у тебя потребуют документы…

— Да, да, да. Поэтому оставайся у бабки. А еще лучше езжай домой.

Несколько секунд Карина зло смотрела на мужчину и, наконец, горько расплакалась. Упала на подушку, впилась ногтями в ее пуховые бока.

— Тише, — попросил Андрей.

Можно подумать, что у горя, как у телевизора, легко отключить звук.

— Бабуся, наверное, думает, что я тебя беспрерывно мучаю. Ночью — стоны, днем — крики.

Карина подскочила на кровати как ужаленная, приготовившись вцепиться в лицо мужчине.

— Вот теперь я узнаю мою ласковую девочку, — усмехнулся он. — Ну ударь, если легче станет. Может, это нам и на пользу пойдет. Лица потом забинтуем хорошенько. Как у мумий чтоб.

Мол, пострадали в семейной войне.

Девушка замерла и вдруг радостно вскрикнула:

— Придумала! Переоденемся цыганами! Вон их сколько возле рынка на людей вешается. А рядом менты с постными лицами прохаживаются, будто и не видят. А если какой малахольный привяжется, дадим ему рублей 500: "А паспорта дома оставили, сладкий мой…" Никто никогда не догадается.

— Не знаю…

— А я знаю. Ты еще не брился? И не надо. — Карина бросилась к шкафу и принялась торопливо извлекать из него вещи. — Примерь.

Неохотно Андрей переоделся. Синяя в мелкий черный цветочек рубашка плотно облегала его мощный торс, жала под мышками. Потертая кожаная жилетка не сходилась на груди. Старая полуковбойская шляпа в сочетании с трехдневной щетиной создавала образ полубомжеватого странника неизвестной национальности.

— Чувствую себя в этом прикиде, как придурок.

"А ты такой и есть", — с нежностью подумала Карина, бросая на кровать густо-алую юбку-бутон.

— Может, я лучше в свою кожу вернусь? Не знаю, как себя вести, что говорить.

— Лучше всего, ничего. Иногда роняй «ромалы». Где же? А-а-а!

С возгласом победителя девушка извлекла из стопки вещей бело-розовый платок с веселыми монистами по краям. Быстро облачилась в яркие одежды, метнула воланами:

— Ну как?

— Ужасно! Слишком красиво. Тебе же все будут вслед оборачиваться. Хоть платок поменяй.

— А на меня всегда смотрят. Нет! Хорошо! — вертелась у зеркала Великоцкая.

— Кара! Прошу тебя!

Девушка вздрогнула и замерла. Кара… Так называл ее только отец. Всегда, когда сердился или пытался призвать забывшую меру дочь к порядку. Карина смотрела в зеркало, но видела там уже не красивую пышущую здоровьем цыганку, а перекошенное лицо Владимира Петровича: "Я, мама, Денис…" Девушка проглотила комок и стянула с головы позвякивающую металлическими кружочками повязку.

Когда они с узелком в руках спустились вниз, бабушка Полтавка чуть не упала в обморок на лежащего у ее ног Викинга.

— Ромал, подскажи, где тут библиотека, — Андрей загородил дорогу спешащему куда-то с пустой авоськой деду.

— Вон он парк. Обогнешь его и увидишь дом, красивый, двухэтажный. Но тебе, цыган, там делать нечего, — радостно хохотнул старик. — Это контора нотариуса. А рядом такое низенькое зданьице, ну по типу сарая. Вот это и есть она самая, библиотека.

— А Света Шереметьева там еще работает?

Дед сдвинул на лоб кепку, почесал затылок.

— Она уже не Шереметьева и не Света, а Светлана Юрьевна Ховалкина. И я подозреваю, что скоро станет Фроловой. А ты что ж? Либо книжку собрался взять почитать? — весело поинтересовался он.