Однако рабочие настаивали на своем: «Говорить в Наркомпроде не о чем, ведь Наркомпрод-то и посылает нам сюда плохую муку! Без Ленина этот вопрос не решить!» Видя, что сормовичей не переубедишь, я пообещал зайти в Москве и к Ленину. Только после этого собравшиеся разошлись и приступили к работе.

В Москве я отправился прежде всего к Цюрупе. Я объяснил ему обстановку в Сормове, и он сразу обещал помочь. Обращаться по этому поводу к Ленину не пришлось. И вскоре действительно в Нижний пришла хорошая мука.

Сохранился в памяти и другой эпизод. Как-то в губкоме раздается телефонный звонок из Канавинского райкома партии: на заводе «Салолин» рабочие прекратили работу, фактически объявили забастовку, требуют, чтобы я прибыл к ним. Перед рабочими этого завода у меня были, так сказать, двойные обязательства секретаря губкома и их депутата в горсовете.

Собрание началось прямо в цехе. Рабочие стали жаловаться на слишком маленький паек, который они тогда получали; требовали его увеличения до уровня, установленного сормовским рабочим, что означало повышение нормы хлеба каждому на 9 фунтов в месяц.

Высказались два-три человека, а потом рабочие потребовали, чтобы выступил секретарь губкома.

«Претензии ваши понятны, — начал я. — Однако до нового урожая государство не располагает такими запасами хлеба, которые позволили бы нам так сильно увеличить нормы хлебного пайка, как вы хотите. Даже в нынешних размерах выдавать хлеб аккуратно приходится с большим трудом. Говорю вам совершенно честно и искренне: надо ждать нового урожая. Если будет хороший урожай, положение, конечно, исправится».

Не успел я закончить, как вдруг слышу женский голос: «Хорошо вам так говорить, когда вы сами обжираетесь!» Сказано это было громко, хотя говорившую не было видно: она стояла за спинами рабочих.

Надо сказать, что в то время я был очень худой, да и перенесенное воспаление легких давало о себе знать. Вообще вид у меня был далеким от «обжирающегося». Я попросил, чтобы женщина, выкрикнувшая реплику, вышла вперед.

Это была молодая особа лет тридцати, с ярким румянцем на щеках, редкой для того времени упитанности. Видимо, дома у нее не так уж было голодно: многие рабочие завода имели своих коров и огороды. Да и родственники в деревнях помогали. Честно говоря, я не мог не порадоваться ее внешнему виду: и вообще приятно, что человек так хорошо выглядит, а в данной ситуации ее цветущий вид меня устраивал, так сказать, вдвойне.

Кивнув в ее сторону и улыбаясь, я обратился к рабочим с вопросом: «Поглядите на нас и скажите — кто из нас обжирается?» Раздался взрыв хохота. Подождав, пока стихнет смех, я обратился к собравшимся с просьбой приступить к работе, а с прибавкой пайка потерпеть до лучших времен.

Все разошлись по местам, и работа возобновилась.

Надо сказать, что новой экономической политике, принятой на Х партийном съезде, в первый же год не повезло. Ее проведение совпало со стихийным бедствием — сильной засухой и неурожаем 1921 г. В некоторых наиболее засушливых районах страны урожай тогда почти полностью погиб. Голод охватил более 30 губерний с населением свыше 30 млн человек. Особенно плохо было в Поволжье. Количество голодающих в одних приволжских губерниях исчислялось более чем в 17 млн человек.

Считалось, что от голода умерло тогда около 3 млн человек. Проведение новой экономической политики в районах, пораженных засухой, осложнилось: крестьяне не могли воспользоваться здесь системой продналога: у них не было не только хлебных излишков, чтобы продать их на рынке, — хлеба не хватало на собственное пропитание. Никакого продналога здесь собрать было невозможно, а это сильно ударило по общему хлебному балансу государства.

Советское правительство энергично взялось за организацию помощи голодающим районам как непосредственно продовольствием, так и семенным фондом.

На III сессии ВЦИК в мае 1922 г. М.И.Калинин докладывал, что государство послало в эти районы в общей сложности около 12 млн пудов продовольствия. Более 800 тыс. человек было эвакуировано в другие губернии. Мы отправили туда более 50 млн пудов семян. На средства от собранного специального гражданского налога и на изъятые церковные ценности за границей были произведены большие, исчисляемые сотнями тысяч пудов закупки муки.

Но одной государственной помощи было недостаточно, и партия возглавила всенародную борьбу с голодом. В результате добровольных пожертвований трудящихся городов и крестьян областей, не пострадавших от засухи, были собраны значительные средства, направленные на борьбу с голодом. Внутри самой России собрали более 5 млн пудов хлеба и других продуктов. Кроме того, к каждой голодающей губернии прикрепили урожайную, которая и помогала ей из своих запасов.

Большую роль в этом всенародном движении сыграла созданная в июле 1921 г. при ВЦИК Всероссийская центральная комиссия помощи голодающим (Помгол) во главе с Калининым.

На призыв о помощи Советской России горячо откликнулись международный пролетариат и многие прогрессивные зарубежные деятели. Одним из первых и наиболее активных организаторов такой помощи стал знаменитый норвежский ученый Нансен. Немалая работа была проделана заграничным комитетом для организации международной рабочей помощи голодающим Советской России (позднее Межрабпом), основанным в 1921 г. при участии Клары Цеткин, Альберта Эйнштейна, Ромена Роллана, Анри Барбюса и некоторых других передовых общественных деятелей и представителей мировой науки, литературы и искусства.