— Канем мертв.

— Фодио?

— Фодио мертв.

— А теперь Инга тоже мертва. Вы — человек, который убивает, мистер Уайльд. Но вы никогда не смогли бы убить ее.

Уайльд промолчал.

— Я знала, что она была с вами там, в доме. Я жила вместе с Ингой, любила Ингу, дышала рядом с Ингой в течение двух лет, мистер Уайльд. Я смогла учуять ее в темноте. У нее был странный приятный запах. И поэтому, расставшись с вами, я возвратилась в дом. Я знала, что вы сможете справиться и с Канемом и Фодио.

— Хотел бы я так доверять тебе. Но она пошла с тобой?

— Я сказала, что вы собираетесь убить ее, после того, как разделаетесь с ее любовниками, что вы обещали мне это. Сказала, что я ее единственная надежда на спасение, что знаю, где спрятана наша лодка и могу увезти ее отсюда. И она пошла со мной. Она очень боялась вас, мистер Уайльд.

— Да — безразлично откликнулся он.

— Она была ранена, и не могла идти без помощи. Привязать ее к дереву было совсем просто. Она кричала, звала вас, мистер Уайльд. Но она была слишком слаба, чтобы сопротивляться мне.

— Она не отправляла нас в пустыню, — сказал Уайльд. — Это сделал Канем. Она говорила правду, Серена.

— Я знаю, что она говорила правду, мистер Уайльд. Я убила ее за первое предательство, когда она использовала меня, а потом выбросила за ненадобностью.

— И ты считаешь это равноценным?

— Месть — закон моего народа, мистер Уайльд. По крайней мере, был до того, как цивилизация сломила наше мужество. А я не цивилизована. Так меня воспитал Бог. И я спасла ее от лишних мучений и уродства. Это тоже закон нашего народа, мистер Уайльд: для исправления ошибок нужно приносить в жертву живых людей. Когда Инга поняла мое намерение, она снова закричала. А потом попросила меня сберечь ее красоту. И я это сделала, мистер Уайльд, потому что знала: вы любили ее, и придете сюда. Но именно поэтому я должна была убить ее — из-за вас — потому что вы не сделали бы этого сами, даже спасли бы ей жизнь, а потом она уничтожила бы вас.

— А ты?

Она погладила Уайльда по щеке.

— Все лицо разбито… Нет, я никогда не смогу причинить вам вреда, мистер Уайльд. Я обожаю даже землю, на которую вы ступали. Я говорила вам это в пустыне, а потом еще раз, в лесу. Вы одинокий и испуганный человек. Я вижу это в ваших глазах. О, вы не боитесь других людей, которые могут испытывать страх. Вы боитесь только себя самого, того, чем вы стали, чем еще станете. И с каждым годом все больше и больше. Но Укуба когда-то правильно сказал: мир человека состоит из множества элементов, как и мир природы, ведь

разве все мы не животные? Возможно вы — мамба, [30] бесшумно скользящая в траве, несущая смерть любому, кто будет иметь неосторожность подойти слишком близко, и ненавидимая всеми живыми существами, большими и малыми. Но природа отвела мамбе место на земле, мистер Уайльд, а мы не можем противиться законам природы. — Она улыбнулась. — И даже у мамбы есть самка.

Уайльд поднялся.

— Что мы будем делать теперь?

Серена подняла на него взгляд, и нахмурилась. В руках у нее не было ни пистолета, ни ножа. Ему показалось, что она жалеет об этом.

— Мы живем в разных джунглях, ты и я.

— Нет, мистер Уайльд. Джунгли только одни. Вся разница в сердцах людей. Пойдемте.

Уайльд прошел вслед за Сереной через лес, через пастбище. Коровы все еще стояли, сбившись в кучу. Рядом со стадом встревоженный бык рыл землю ногой, взревывал, и, явно, не собирался подпускать кого-либо к своему гарему.

На краю огорода Серена остановилась и нашла среди трупов, лежавших в высокой траве исправную винтовку.

— Не дадите ли мне ваш патронташ? Нам может понадобиться оружие.

Он снял пояс, и она зарядила ружье. Перейдя огород, они подошли к поселку, к Последователям Бога. Те стояли, сбившись в кучку, как и коровы на пастбище. Одни разглядывали неподвижное тело Андерсона, несколько человек смотрели на Синтию Борэйн и Конрада Ломана, ожидавших около вертолета. Но большинство не отводили глаз от стоявшего в стороне Укубы.

— Бой окончен, мой Бог, — обратилась к нему Серена. — Канем, Фодио и Инга, восставшие против вашей власти, мертвы.

— Это сделали вы, мистер Уайльд,

— Он и я, вместе, — ответила Серена. — Мы спасли ваше движение и мир вашего острова, мой Бог.

Укуба пристально глядел на своих последователей.

— Никто теперь не сможет восстановить ни того, ни другого. Скажите, мистер Уайльд, неужели то, что я пытался сделать, было преступлением?

Уайльд пожал плечами.

— Кто-то когда-то написал, что молодые люди во сне видят мечты, а старики — видения. Вы попытались видеть и то и другое одновременно. Чего же еще можно было ожидать?

— Я потерял их уважение. Они уничтожат и меня и вас, если вы сейчас же не уедете отсюда.