Она сидела на поляне, обессиленная и подавленная. Она была права. Родство между другом Мизраэля и Пустым действительно было.

И однако совсем не это так ошеломило девушку. Этот Пустой… он был необычайным. Отличался от таких же, как он. Отличался, потому что любил.

А ведь Пустые считались индифферентными, не принимающими чью-либо сторону, не беспокоящимися ни о ком, кроме себя!..

Летия обхватила голову руками.

Итак, она нашла доказательство того, что обстоятельства изменяют суть Пустого. В данном случае это была любовь. Родительская любовь. Она не знала, могут ли ещё какие-нибудь условия изменять предназначение Пустых, но и одного этого было пока достаточно.

Пора было возвращаться. Это очень полезные сведения, и Мизраэль вряд ли об этом знает.

Перемещение потребовало от неё затраты большого количества сил, и ей пришлось присесть на скамью возле комнаты, чтобы немного прийти в себя.

Похоже, её не было совсем недолго, потому что через несколько минут показался Мизраэль.

— О, Вы меня дождались! — юноша мягко опустился рядом с ней на скамью. — Почему Вы здесь, а не в комнате?

Девушка была бледна и дрожала, от её кожи веяло холодом. Тут он заметил рукопись в её руках.

— Летия, что это? — встревожено проговорил юноша, прикасаясь к её руке. — Что произошло?

— У меня была ещё одна вспышка, — с трудом выговорила девушка.

— Ещё одна вспышка? — переспросил Мизраэль.

— Да, вспышка силы, но чрезвычайно мощная, — прошептала Летия, пряча глаза. — Я достала рукопись.

— Рукопись? Мою рукопись? Продолжение?.. — он изумлённо посмотрел на манускрипт в её руках. — Но, Летия, это же так…

— Опасно? Да, я знаю, — медленно кивнула она. — Там было… несколько Флагманов.

— Сколько?

— Восемь, — теперь её было едва слышно.

— Восемь?! — он положил руки ей на плечи. — Летия! Вы не пострадали? С Вами… всё хорошо?

— Да, не волнуйтесь, — она попыталась высвободиться из его рук — и из-под потока заботливых вопросов. — А вот… с ними…

— Что Вы сделали с ними? — восхищённо поинтересовался Мизраэль.

— Я… не знаю точно, по-моему… разбросала по комнате…

— Разбросали по комнате? — он весело рассмеялся. — Восемь Флагманов? Летия, это невозможно! Для Сцепки необходимо всего пятеро, и тогда их невозможно победить в одиночку…

Он внезапно запнулся, заметив выражение её лица.

— Вы разбили Сцепку Флагманов?.. — в благоговейном ужасе прошептал юноша.

Она попыталась улыбнуться, но вместо улыбки получилась болезненная гримаса.

Мизраэль вспомнил, как он сам одним только Щитом отбросил трёх Флагманов к стене.

— В этом мире Чарующая не может разбить Сцепку Флагманов, не так ли? — горько проговорила девушка. — Я не обладаю достаточной силой для этого. А что, если уравнять силы всех магов, Мизраэль? Что, если магические формулы будут не нужны? Что, если всё будет возможно?

— Если бы всё было возможно… — прошептал Мизраэль. — Но ведь это не так. Невозможно сделать то, чего не понимаешь… Летия! — юноша вдруг вскинул голову. — Как Вы нашли дом Вайля?

— Чей дом? — недоуменно переспросила девушка. — Вайля?

В памяти вдруг всплыло лицо Флагмана, окликнувшего её от двери в том особняке. Так вот кого он ей напомнил!

— Вайль! — прошептала Летия. — Это он был Вашим другом! Это его манускрипт — и его тайна… Мизраэль, это был он? Причина Вашей дуэли — эта рукопись?

Юноша отвернулся. Девушка подошла к нему и мягко коснулась его руки.

Мизраэль посмотрел на неё.

— Да, Летия, это он был моим самым близким другом, — его лицо было бесстрастно, но голос слегка подрагивал. — Вайль скрыл от меня рукопись. И когда я намекнул ему об этом, он… Мы повздорили. А как всё закончилось — Вы знаете.

— А друг-учитель, Флагман, который научил Вас магической формуле боевого шара? Это тоже он?

Юноша присел на кровать и устало опустил голову на руки.

— Вот рукопись, — Летия твёрдой рукой подала ему обгоревшие листки.

Мизраэль поднял голову и улыбнулся.

— Благодарю Вас, — тихо произнёс он.

… хорошо было, если бы не случилось в то время войны. Семья наша, всегда очень многочисленная, разделилась. И брат пошёл против брата, как часто то на войнах случается…

Мизраэль пропустил несколько листов, обгоревших настолько, что невозможно было разобрать ни слова, пропустил пространное описание ужасов войны, перелистывая страницы, состоящие из сплошного кровавого месива.