Сердце сжалось: его имя отдалось болью в каждой клеточке её тела.

Мизраэль…

Летия закрыла глаза. Она видела перед собой его бледное тонкое лицо, взволнованные, острые глаза, нахмуренные брови; она чувствовала его сильные руки и горячее дыхание; она вспоминала его решительность, твёрдость, благородство…

… Пустые даже имели возможность воскрешать из мёртвых…

Девушка открыла глаза; она была одна в саду, наполненном тихим шорохом листвы и спокойным журчанием воды в каменной чаше.

Она села на скамью, запрокинув голову назад. Посмотрела в небо влажными глазами.

Мыслей не было, голова глухо звенела. Она ничего не ощущала — только странное тревожное чувство, от которого в горле стоял комок, и словно хотелось плакать.

Но и слёз тоже не было.

А глаза жгло.

Ни весело. Ни грустно.

Никак.

В душе была пустота, от которой хотелось умереть.

И всё же что-то, словно лёгкое воспоминание, коснувшееся её губ, заставило её на мгновение забыть о пустоте.

Мизраэль…

Он сказал помнить.

Помнить, что он любит её.

Любовь.

Она вспоминала — и это дарило мучительное наслаждение. Она купалась в нём, а любовь уносила её всё дальше в страну грёз, где всё было возможно. Ей невозможно было сопротивляться. Она была непобедима.

Она вспомнила, как перестала сопротивляться в первый раз — когда только почувствовала её. Потому что не могла и потому что не хотела.

Самый большой дар — и самое большое проклятье.

Белая скамья… чаша фонтана… мирный плеск воды… прозрачное глубокое небо…

Законы времени…

Она с усилием протянула руку — на её ладони переливался разными цветами резной лист плюща.

— Зачем Вы сорвали лист?

— Чтобы подчиниться законам времени, — девушка медленно обернулась.

Чёрные, пронзительные, острые глаза.

Радостная улыбка осветила её лицо; он был жив.

22.09.2007 — 25.06.2008 гг.