— Да, — ответил Менедем.

Это, казалось, произвело впечатление на Эвною. Она приняла горделивый вид — будто, отдаваясь мужчине, встречавшемуся с великим человеком, и сама становилась более значительной персоной. Рабы часто грелись в отраженных лучах славы своих господ; в данном случае, похоже, происходило то же самое.

Менедем сорвал хитон и лег на кровать рядом с любовницей.

Как и прошлой ночью, Эвноя застенчиво возразила против того, чтобы он просто овладел ею.

— Я не хочу иметь ребенка, — повторила рабыня.

Менедем нахмурился. Считалось, что она здесь ради его удовольствия, а не наоборот. Но он ублажил ее, сев на край кровати и широко раскинув ноги. Эвноя помрачнела; это нравилось ей еще меньше, чем подставлять зад. Однако в конце концов рабыня присела на корточках между его ног и наклонилась к члену. Пальцы Менедема запутались в ее волосах, направляя и торопя любовницу.

Прошло немного времени, и она отодвинулась, слегка кашляя и давясь, нашла под кроватью горшок и сплюнула в него.

Пресытившийся и ленивый, Менедем дал ей полдрахмы. В борделе ему бы пришлось заплатить за подобное удовольствие куда больше.

Они вытянулись на кровати бок о бок. Менедем пробежал рукой по изгибу обнаженного тела женщины, потом задул лампу. Комната погрузилась во тьму, и он почти сразу уснул.

Когда Соклея разбудил резкий стук, юноше на мгновение показалось, что все случившееся прошлым утром ему просто приснилось. Как и вчера, он лежал в обнимку с рабыней Клейтелия, Фестилис, и, как и накануне, они вместе сонно и удивленно огляделись вокруг. Рассвет пробивался сквозь ставни.

Раздался еще один стук, в соседнюю дверь.

— Алипет снова здесь, — сказал Клейтелий, и Соклей убедился, что и впрямь не спит. — Птолемей хочет видеть вас обоих, немедленно.

— Но хочу ли я видеть Птолемея? — пробормотал Соклей.

Он раздраженно помотал головой. Какая разница, хочет он или нет? Даже свободный эллин понимал, что его свобода имеет свои пределы, когда имел дело с генералом Александра.

Соклей похлопал Фестилис со словами:

— Поспи еще, если можешь. Это не имеет к тебе никакого отношения.

Затем набросил хитон и вышел по двор. В тот же миг из смежной комнаты появился Менедем; он тоже не выглядел счастливым.

— Что теперь? — вопросил он Алипета.

Приближенный Птолемея только пожал плечами и сказал:

— Пойдемте со мной.

Ворча и зевая, Соклей и Менедем последовали за ним.

Как и вчера, они застали Птолемея за завтраком. В это утро, однако, он не предложил им поесть, а уставился на родосцев таким взглядом, который заставил их вспомнить все грехи и испугаться возможного наказания. Соклей очень старался сохранить бесстрастное выражение лица.

«Знает ли Птолемей об изумрудах?» — нервно гадал он.

Он бросил взгляд на Менедема. Его двоюродный брат, к счастью, был не таким человеком, чтобы выглядеть виноватым, даже если ощущал свою вину.

Птолемей выпятил крутой подбородок и прорычал:

— Почему вы не сказали мне, что, когда плыли на Книд, у вас на борту был офицер одноглазого ублюдка?

Он, без сомнения, собирался их запугать. Но, так как его прямой вопрос не имел никакого отношения к изумрудам, братья испытали скорее облегчение, чем страх.

— А почему мы должны были об этом говорить? — отозвался Соклей. — Родос свободен, независим и нейтрален. Мы можем перевозить любого, кто платит за проезд.

— Он заплатил десять драхм, господин, — добавил Менедем.

— Десять драхм за проезд от Родоса до Книда? Вы хорошо его ободрали, — сказал Птолемей.

Его гнев, казалось, испарился; возможно, он облачался в него, как человек облачается в гиматий прохладным утром — чтобы сбросить, когда солнце поднимется выше.

Птолемей смотрел на двух торговцев.

— Стало быть, вы свободные и нейтральные родосцы, вот как?

— Да, господин, — храбро сказал Соклей.

— Ну что ж, — проговорил Птолемей. — Если вы действительно послужили Антигону и заработали на этом, не послужите ли вы также и мне?

— Если мы заработаем на этом, — ответил Менедем.

— Заработаете, — заявил Птолемей тоном, не допускающим возражений. — Я заплачу талант серебра: двадцать мин — вперед, чтобы вы в пути не нуждались в деньгах, а остальные сорок будут ждать вас по возвращении на Кос.

— Талант? — прошептали Соклей и Менедем.

Шестьдесят мин, шесть тысяч драхм… Это были огромные деньги. Соклей медленно сказал:

— Ты бы не предложил нам столько серебра просто так, господин. Что у тебя на уме?