Через несколько лет на Бродвее вышел спектакль, пользовавшийся невероятным успехом. Вокруг него разгорелся нешуточный скандал. Поначалу пьесу заказали Меиру Левину. Однако обладавший авторскими правами на использование дневников отец Анны и его издатели сочли его текст «слишком еврейским».

Левин заявлял, что нельзя отдать писать такую пьесу неевреям. Он обвинил «надменных ассимилированных немецких евреев» Отто Франка и его адвокатов в дискриминации за то, что он «ост–юде» — еврей, выходец из Восточной Европы. Левин протестовал против того, что пьеса написали неевреи. Он угрожал скандалом. Левин потратил всю жизнь на борьбу с «универсальной» Анной Франк, что в конце концов привело его в сумасшедший дом.

* * *

Борьба за «еврейские права» происходит и сегодня. Даже новая постановка всемирно известного мюзикла «Скрипач на крыше» в театре Минкофф на Бродвее в 2004 году вызвала целую волну негативной критики — в частности, из–за того, что роль Тевье там сыграл актер испанского происхождения Альфред Молина. Тогда мне посчастливилось поговорить с автором «Скрипача на крыше» Джозефом Стейном. «Это позор — подсчитывать пропорции евреев, — говорил мне 92–летний патриарх Бродвея, возмущенный копанием в родословной актеров и режиссера. — 40 лет назад, во время первой постановки Тевье, правда, играл еврей. Но роли его жены Голды и двух из трех дочерей исполняли актрисы нееврейского происхождения. И никому в голову не пришло подчеркивать этот факт». И действительно, можно себе представить возмущенную реакцию тех же самых критиков, если бы кто–нибудь в Америке осмелился бы написать, что «Грек Зорба» недостаточно греческая переработка романа Никоса Казанзакиса лишь потому, что ее написал еврей Джозеф Стейн. Впрочем, Америка — страна свободы слова, и бумага все стерпит. Вокруг спектакля развернулась нешуточная борьба за «еврейские права» на Тевье (15).

В конце концов «войны скрипачей на крыше» привели к тому, что Молина ушел, а роль патриархального Тевье режиссер Дэйвид Лево предложил чистокровному еврею Харви Фейрстейну. Конфуз, однако, получился еще большим. Фейрстейн — один из символов американского гей–искусства и видный активист борьбы за права сексуальных меньшинств. Он с успехом исполнял женские роли, особенно известна роль матриарха в мюзикле «Hairspray». Традиционным еврейским кругам показалось что Фейрстейн — слишком скандально. Зато влиятельное в художественных кругах лобби борцов за права геев, лесбиянок и транссексуалов сочло его новую «патриархальную» роль чуть ли не отступничеством.

В 1955 году «борьба за еврейские права» на Анну Франк имела еще меньше шансов, чем в 2005–м. На бродвейскую сцену вышел спектакль «Анна Франк — дневник юной девочки», написанный семейной парой Альбертом Хаккетом и Френсис Гудрич. Авторы опустили все еврейские элементы из дневников — желание старшей сестры поехать в Палестину, празднование еврейских праздников… Спектакль получил все мыслимые премии, собрал огромную аудиторию и имел ошеломляющий кассовый успех.

В 1959 году спектакль был экранизирован, и фильм стал культовым. Его посмотрели миллионы. Дневники Анны Франк в различных версиях, адаптациях и изложениях разошлись по миру тиражом 35 миллионов экземпляров, переведены на 50 языков. Тогдашние еврейские организации с энтузиазмом пропагандировали спектакль и фильм. Национальный Комитет Общинных Отношений, объединявший различные еврейские организации, рекомендовал фильм как «показывающий евреев, черпающих утешение и силы в преданной и бескорыстной помощи христианских соседей, рисковавших жизнью ради спасения их от нацистов, в их сопротивлении страшной нацисткой программе уничтожения евреев» (15). Анна Франк стала образом хрестоматийным, культовым, а следовательно, и объектом для анекдотов и шуток: «не пустили в кино — сижу дома как Анна Франк». Так что нет ничего странного, что и неожиданный приход босса в офис тоже вызывает ассоциацию с последней записью в дневнике.

* * *

Гуляла бабушка с внучком по пляжу. Налетела волна, унесла внучка. Случился тут прохожий, бросился в волны. Сам чуть не утонул, но ребенка спас. Приводит его к бабушке и говорит:

— Только не надо благодарности.

— Какой благодарности? Негодяй! Где ермолка, надетая на голову ребенка?!

Времена меняются, и то, что 50 лет назад считалось главным и положительным в дневнике Анны Франк — «мы люди, а не только евреи», «все люди добрые» и даже «евреем может стать любой, кто страдает за свои убеждения» — теперь почти любой еврейский автор, пишущий на темы Холокоста, по крылатому американскому выражению «любит ненавидеть». Сегодня принято писать совершенно противоположное: о вине народов пред евреями, о бездействии союзников, о всеобщей войне против еврейского народа. Универсальность образа Анны Франк сейчас настолько раздражает многих еврейских авторов, что они готовы и вовсе отказаться от него. Сильней всего это чувство выразила известная своими нелицеприятными оценками американско–еврейская писательница Синтия Озник. В 1997 году в журнале «Нью–Йоркер» она писала, что универсализация истории Анны Франк зашла так далеко и ее последствия настолько пагубны, что было бы лучше, чтоб ее дневники «были бы сожжены, потеряны, исчезли».

«Универсальная» Анна Франк радикально отличается от образа Анны Франк, известной в еврейских кругах в России или Израиле. О ее еврействе за пределами еврейских кругов вспоминают лишь разного рода отрицатели Холокоста, обвиняющие отца Анны в подделке дневников дочери с целью наживы. Как раз в Израиле Анну Франк знают по пьесе Левина. Здесь она всегда воспринималась как «своя», еврейская героиня. Но и в стремительно американизирующемся Израиле Анна Франк тоже становится объектом сатиры.

Гай: Ну… как ты видишь, нет ничего легче, чем создать мюзикл. Какой мюзикл ты нам приготовил?

Йони: ОК! Люди берут волшебные сказки и попросту перекладывают их на музыку. Я долго выбирал между «Пчелкой Майей» и «Винни–Пухом», но потом решил взять хорошо известную сказочку «Анна Франк».

Гай: Замечательно! Я прямо прыгаю от восторга, и я с гордостью представляю впервые на сцене «Анна Франк — мюзикл»! Вы читали книжку, вы видели кино, и теперь перед вами настоящая вещь — Анна Франк в «долби стерео»!

АННА ФРАНК — МЮЗИКЛ. Занавес открывается.

Анна Франк спит между двумя другими людьми. Музыка играет за сценой. Раздается стук в дверь.

Анна (поёт): Тук–тук, в дверь стук. Кто бы это, кто бы это, кто бы это вдруг?

Папа: Может быть, молочник?

Мама: Может быть, лоточник?

Папа: А может, это добрая волшебница, живущая внизу.

Все вместе: Тук–тук. В дверь стук. Кто бы это, кто бы это, кто бы это вдруг?

Анна: Возможно, это пекарь?

Мама: Возможно, это лекарь?

Папа: Возможно, это добрая волшебница, живущая внизу.

Входит нацистский офицер.

Нацист: И вовсе я не пекарь. И вовсе я не лекарь. Я даже не волшебница, живущая внизу. Давайте угадайте, кто же был доносчиком, что всех вас заложил.