Сажусь за стол. На нем – три пустых стакана и тарелка с целлофаном от сосисок.

В углу какая-то группа празднует день рожденья. На столе – торты и бутылки лимонада.

– Позвольте мне поднять этот бокал за нашу Марину, – говорит волосатый чувак. – Умницу, красавицу, спортсменку. Вот, разве что, уже не комсомолку. Зато, в прошлом, само собой, пионерку…

Все хохочут, чокаются лимонадом.

Я разламываю вилкой сосиску.

Захожу в ЖЭУ рядом с домом. В коридоре горит тусклая лампочка. Мужик курит сигарету без фильтра, у ног – ящик с инструментами. В углу свалены лопаты и метлы.

Иду по коридору, упираюсь в дверь, открываю.

Еще коридор. Несколько дверей. На одной – табличка «начальник». Я стучусь, заглядываю.

– Здрасьте.

За столом – тетка в черной телогрейке, читает «СПИД Инфо». На полу – обогреватель с раскаленной спиралью. Я вхожу, закрываю дверь.

– Ты по какому делу?

– Насчет работы. Я – студент, хочу устроиться дворником.

– А где учишься?

– В инязе.

– Иногородний?

– Ага.

– А откуда?

– Из Могилева.

– Стипендию что, не платят?

– Платят, но мало…

– Да, это раньше можно было жить на стипендию… Что, и родители не помогают?

– У них самих не особо… Да я и не хочу, я лучше сам заработаю.

– Сам, говоришь, заработаешь?

Я киваю. Тетка кладет газету на стол. В центре страницы – фотография голой девушки.

– Это ты, конечно, молодец, что хочешь сам заработать. Не то, что некоторые – только пить-гулять.

Она достает из пачки «BT» сигарету, наклоняется, прикуривает от спирали, пододвигает пачку ко мне.

– Нет, я не курю.

– Тоже молодец. Хороший парень – сразу видно. Но помочь я тебе не могу. У нас все места забиты, никто не уходит – у некоторых жилье наше, нельзя уходить. А у кого свое, все равно не уходят – сейчас с работой тяжело, никуда не устроишься. Так что…

– Ладно, спасибо.

– Не за что.

Пьем пиво в кафетерии булочной – я, Липатов и Голубович. Липатов в «косухе», черных джинсах и грубых ботинках. Он слушает только «Депеш мод». Голубович – в обычной серой куртке.

– Хорошо вчера погудели, – говорит Липатов. – Пошли с моей герлфренд в кабак, посидели. Тысяча двести. Вся стипендия, короче. Проводил ее, потом пипла знакомого встретил, раздавили ботл рашен водка. Утром еле встал…

Липатов морщится, отпивает пива. На стойке – серые бумажки от пирожных, обсыпанные крошками. Голубович отставляет бутылку, кусает заусенец на пальце. Он говорит:

– Ну, я вообще тоже с пацаном вчера, корешем своим… Зарулили в кафе, по сто водки…

– Ты ж говорил – дома сидел, футбол смотрел, «Барселона» – ЦСКА?

Я спрашиваю:

– А кто выиграл?

Голубович краснеет.

– Так это после футбола уже…

Голубович смотрит на свои пальцы, они вымазаны шариковой ручкой. Он поворачивается ко мне.

– Ну что, нашел работу?

– Не-а. А ты?

– Тоже пока голяк. Дал объявление в «Экспресс-газету» – «студент ищет работу в свободное от учебы время». Звонит какой-то хрен, говорит: есть работа – продажа курток «аляска». Он их шьет, а я должен выкупать за свои бабки и продавать на Комаровке. Я его послал, конечно. – Голубович отхлебывает пива. – Вот устроиться б на валюту на Комаровке. Это, блин, работа, я понимаю… Липа, ты кого-нибудь знаешь, кто там работает?

– Одного знаю – он в сорок шестой учился. Вместе на УПК были, а летом «косухи» брали в ГУМе. Там тогда коммерческий отдел открыли, и в нем – «косухи» по пятнадцать штук. По сто баксов, короче. Потом, в августе, бакс скакнул, а они цены поднять не успели, лоханулись. И «косухи» стали уже не по сто, а по семьдесят – если рублями. Он мне позвонил, мы поехали, взяли.

Я спрашиваю:

– А он что, тоже от «Депеша» тащится?

Голубович говорит:

– А ты с ним можешь побазарить – ну, насчет того, чтобы устроиться на валюту?

– Побазарить, конечно, можно, только сам понимаешь: все туда хотят. Знаешь, сколько кэша приходит? Платишь в день двадцать баксов за место, а остальное, что заработал, твое.

Лицо Голубовича напрягается, он прищуривает правый глаз, трогает подбородок.

– Двадцать баксов в день? Ни фига себе… А сколько он тогда зарабатывает?

– Это тебе никто не скажет. Знаю, что до хера. Музыкальный центр себе взял за четыре сотни, на автоматах играет, в кабаке сидит почти каждый вечер.

– Блин, везет же людям… Ты с ним поговори, ладно?